I.
«Двухсотые – морально разлагаясь,
плывут по человекам в пене дня,
и ночью здесь не увидать огня.
Недолго ждать, мой Константин, осталось».
Он пишет что:
«Каракаллу убили. Ну а если
он был бы жив, то разницу никто
и не заметил бы, за то,
что наравне с уродами в историю залезли
и Август и Траян.
Как и отец, тот Варий был ужасен,
он обосрал святое имя Антонин.
Но без него, мой добрый Константин,
реестр не будет до конца толков и ясен.
Ведь и земля
похоже делает и сорняки и злаки,
а этот Варий, то бишь Гелиогабал,
был язвой – наш Сенат сказал –
«Его забыть», - и мы забудем. Знаки
его существования
мы вычеркнем. Благочестивый Август.
… за сим свой труд заканчивает Эллий,
хотя писалось неохотно, с отвращеньем,
но он закончен – ты прими его, и пусть
за ним последуют другие».
II.
Что ж Аквила
– он хочет так,
а если август хочет,
то будет так, как август захотел.
- Да будет так,
я больше не скажу,
чем по обряду мне положено.
Ну разве только –
и не касается меня все это,
и рукою не коснется
грядущий муж,
и все дела существ мужского пола,
что в будущем иссякнут и умрут.