Вот икнулось, - и «зубы на полку»,
И завязло железом в спине.
Стопка писем да пара осколков –
Всё, что я накопил на войне.
Проворонил «хранитель», прокаркал.
И, хлебнув ядовитый елей,
Я все тамбуры кровью захаркал,
Возвращаясь из госпиталей.
Хлебом – солью меня не встречали.
Не стелили коврами вокзал.
Проводницы «права покачали».
Я в ответ всё, что надо сказал.
Солнце в небе нахально светило.
Воротило скулу от услуг.
И моих «боевых» не хватило
На достойный героя досуг.
И судьба «растопырила пальцы», -
И за горло меня, и – к стене.
Я, прописанный доктором, кальций
Уплетал, аж язык костенел.
Упирался, как мерин в упряжке.
И на уровне, на бытовом
Доказал, что «родился в рубашке».
А рубашка… с одним рукавом.
А когда довелось аклиматься,
Злую боль и обиды глуша,
Я прошёл блокпостами инстанций
Пол страны (жалко без «калаша»),
Я, каких только троп не проторил,
Поистёрся (не поднаторел),
Словом так, - окончательно пролил
Кровь, что влили в меня в Ханкале.
И душило меня, и качало.
И концов не собрал, не связал.
Что ж ты матушка Русь, промолчала, -
Не беду отвела, а глаза.
Поманила… и хлопнула дверью.
И застыла, величье храня…
Ты по чести мне – мать – и по вере.
А по жизни… по жизни – Чечня.