посвящается моему Папе
Холодным утром октября на дачу еду я,
И сам с собою про себя веду беседу я:
-Какой мне с этого барыш? Везенье - ахово:
Кому - Нью-Йорк, кому - Париж,а мне в Малаховку...
А мне бы видеть пред собой вершины горные,
А мне солёный бы прибой,да море Чёрное!
Так нет, мелькают за стеклом пустые станции,
А я сижу, смотрю в окно в немой прострации.
А осень в яркие тона листву раскрасила,
Бегут, как жёлтая волна, дубки и ясени,
И только неба синий край в глазах полощется,
И обречённо на ветру трепещет рощица.
Районов дальних череда,мосты, окраины,
Домишки старые сюда, к "железке" свалены.
Индустриальный сей пейзаж грызу как корку я.
Ах, что же делать мне с тобой,наследство горькое?
И озабоченно народ войдёт на Выхино,
И деловито обживет вагоны тихие,
А город нехотя за мной опять потянется,
Всё не оставит он меня,всё не кончается.
А мне бы взять да всё принять, найти здесь счастие,
А мне бы только увидать в глазах участие.
Ведь, если вдуматься, я рад такому случаю,
Зачем же я себя тогда сомненьем мучаю?
Панки, Томилино, и вот...туман над речкою,
Берёза в молоке плывёт большою свечкою,
А в речке тёмная вода,течение быстрое...
Я нежность к этим вот местам за годы выстрадал.
А там, за речкою, вдали, - села околица,
А там последние цветы к забору клонятся,
И сиротливо бедный сад роняет яблоки,
а для кого они висят-не едут,лабухи!
И сердце дрогнуло во мне, и побежало бы,
Земли услышав в октябре глухие жалобы.
Давно нас общею судьбой связало накрепко,
В долгу я, видно, пред тобой, моя Малаховка!