Он знал про жизнь,
а я в неё играла –
играла в прятки, фанты и лапту –
и мяч луны, теряя высоту,
вдруг выплывал из зелени канала.
Я знала все движенья –
против, за;
бросок – рука мне заслоняла зренье,
и город мой летел косою тенью,
и сумрак бил прохожих по глазам.
Из фонаря на землю тёк ручей;
не свет, но – декорации для драмы.
Он знал про жизнь,
я знала только храмы,
и ангела на каменном плече,
и тех кто эту землю приручил;
лепил из глины не глаза,
но – зренье.
Он знал про смерть,
я знала лишь рожденье
и на востоке – синие лучи…