Блин! Ну, не моя это куртка. Не моя! Пошел покупать пальто. Такое, чтобы с отстегивающимся подкладом. Его носить можно и осенью и зимой, когда не очень сильные морозы. А эта сцука давай совать в нос всякие курточки-жакеточки. А потом предложила эту кожанку. На вид, абсолютно буржуинская. С лохматым отстегивающимся воротником, цигейковым подкладом на пуговицах.
– И кожа – турецкая, не китайская. Самый зачот, - сплюнула она напоследок.
Соблазнило то, что уходит сезон, а потому цену скостили аж на треть. Все равно было дорого, но доступно. А эта сцука зудела в ухо:
– Бери пацан, не прогадаешь. Дорого возьмешь – долго носить будешь. До конца жизни хватит.
Подумал: «А чо пальто? Ну, серое. Ну, длинный шарф если прикупить с продольными полосками – класснево будет. Тока все так ходят сейчас. Самый тухлый пижон, и то… А тут, ого!». Ну, и взял, блин.
Взял, а на душу сразу какой-то камень – брык! – и заскочил! И остался! И так тягомотно на душе стало! «Чо, - думаю, - купил? Дурак! Пришел за пальтом, пальто и бери! А то имидж ему сменить захотелось, етить!»
Домой пришел, надел. Если без шапки – прям Абдулов молодой, принц из «Обыкновенного Чуда». С шапкой – не так эффектно, но тоже ниче. Но, блин, не ходил ведь никогда так! На душе муторно. Такие деньги отдал! Хотел сэкономить, а отдал почти все, что с собой было. Уже пошел было вернуть, а на чеке с обратной стороны надпись ручкой: «Товар уцененный. Обмену не подлежит». И роспись. Эта подтрухня накалякала, падла! Када успела тока? Вроде все время рядом был. Да хер с ней! Привыкну…
***
Так появилась у меня эта куртейка. На самом деле ниче такая. Ходить можно. Все глядят, любуются. Стильная, но не сильно броская, как иногда наденут какие пижоны – его аж за три квартала видать. А на рожу глянь – пидор, пидором. Тьфу!
Моя-то приятная на вид, не отталкивает. Опять же, кто глянет, скажет: «Да, человек, видать, состоятельный, но скромный! Молодец, не кичится своим положением, но и прикид соблюдает».
И вот ведь штука-то какая! Поведение стал свое менять. Уже ходишь: перчаточки в руке аккуратно свернуты, спина прямая. Двери дамам завсегда открывать стал, да место в автобусе уступать… Прям заджентельменился, что ты, что ты! Словом, аффтар жжот, зачот иму! Аффтар – это я, стало быть. В общем, попривык вроде.
Но, блин, сцука, камушек в душе так и остался. Что-то сверлило и бередило сердце с той поры все время, не переставая. Такая маята! Устал уже от нее. А она свербит и свербит. Что будешь делать? Вот, так, в кои-то веки, разживешься бабками, купишь вещь приличную, а на душе-то так плохо становится. Ведь кто-то такие вещи постоянно гребет. И ему от них ни холодно, ни жарко. А-а, купил, поносил, выбросил, када надоело. А тут каждую пуговку пришиваешь – так стараешься в старые дырочки попасть, чтобы кожа на этом месте не разлахматилась раньше времени. А где, чо плечом задел, аж душа холодеет. «Етить, - думаешь, - не сшоркал ли? Не порвал ли чего?»
***
На дворе-то, даром что середина марта – холодно еще. Морозы до минус пятнадцати. Вот и хожу с воротником пушистым да с цигейковым подкладом. Во всей красе, стало быть. И как-то вечером-то прыг в маршрутку. А там, в салоне, где кресла напротив друг друга стоят, девушка сидит. Красивая, скромная. В пальтишке таком тоже скромном, но со вкусом. И штанишки на ней типа шортиков до колен, а дальше – колготочки, да сапожки с низким голенищем. Такая, прям сестричка, ух! Но недотрога. К такой на сраной козе не подъедешь. И я сажусь напротив быстренько, и давай ею самой, да ее ножками любоваться.
И вдруг, она как глянет на меня. Как-то так, что я сразу понял: понравился я ей! А у нее ножки-то такие стройненькие. Икры не худые и не полные. Прям самый раз. Да и колени не острые, как часто бывает при таких ногах. А сама, ну, не то, чтобы там гламур какой, но задевает за сердце. И вот сижу, любуюсь, а сам думаю: «делать-то чо теперь?». Вроде и познакомиться реально, но она-то какая-то не из «свойских». Из какой-нибудь высокоинтеллектуальной семейки. Баха, там, с Бетховеным слушают, небось, по вечерам.
Самое главное, курточка ведь моя тут не последнюю роль сыграла. Наверняка, девка-то думает про меня: «Ну, он конечно немного грубоват, да и простоват, но видно жилка какая есть в нем, раз в таких куртейках ходит». Вот, бля буду, так и думает.
И вот уже конечная остановка. И мы выходим. И тут я раз! – как получилось? как осмелился? – сам не знаю. Ба-бах! И руку ей подаю при выходе. Она так живо поглядела на меня. «Спасибо», - говорит. Ну, и тут понеслось: слово за слово – познакомились. Идем болтаем. Она и вправду из «этих» оказалась. Мне про всяких фаулзов с муракамами рассказывает. Я слушаю внимательно, но сам говорю редко, чтоб не ляпнуть чего невпопад.
И тут она, вдруг поворачивается ко мне лицом, останавливает меня и спрашивает:
– Ты один дома?
– Один, - отвечаю.
– Пошли к тебе… – Сказала, и пошла быстрее.
***
Вот так мы и познакомились с Настей. Три дня она у меня прожила в итоге. Я ей дал ключ от квартиры, она по магазинчикам бегала, ужины готовила нам. В натуре – семья, етить.
Ну, и видит она, что обстановочка-то у меня дома так себе, три с плюсом минус хвостик. И говорит мне:
– Что это, ты, Федор, курточки гламурные носишь, а дома обстановочку не обновишь?
Я и ответил:
– Да, вот… Хотел уже давно себе пальтейку пробрести новую. А тут подфортило: шабашку-калымку, кой-какую сделал, денег дали. Пошел покупать, да и взял эту куртку. Но, что-то тягомотно как-то на душе стало. Будто с этой курткой еще какой хомут на душу подвесил. И вроде время-то прошло уже какое, а все свербит на сердце…
А на следующий день после этого разговора выходной был. Мы встали, и она мне:
– Федь, сходи в магазин, купи молока, там, батон какой. Ну, и к чаю чего-нибудь.
Я собрался. Одеваться лень было, магазин тут в пяти минутах ходьбы. Накинул дубленку свою искусственную, и пошел. Возвращаюсь, а Насти нет. И моей куртки нет. И еще кой-чего. И денег тоже. Только три сотни отсчитано на дорогу, чтоб хватило ездить, пока зарплату не дадут. «Вот, блин, етить - подумал, - воровкой оказалась». И муторно еще больше стало. Вот ведь, кому доверять? Доверять-то некому. Даже влюбишься если, и то… Не, как так можно? Как так жить-то? Страшно, блин. Херово.
Ну, посокрушался. В милицию думал сходить. Так ведь не знаю: кто она? Откуда? Может и не Настя вовсе, и живет где-нибудь не здесь. Сидит сейчас за двести километров, и смеется надо мной. И такая тоска взяла меня, что хоть на рельсы кладись, да помирай.
***
И вот поди-тко ты! Две недели спустя встречаю свою Настеньку. Иду, и она навстречу. Увидала меня, но не стала убегать. Глаза опустила, улыбается так, как-то… И я встал, не знаю что делать: то ли наорать, то ли в милицию ее тащить, то ли так поговорить, по душам. А она сама начала:
– Знаешь, Федор, я не знаю, почему так поступила. Просто, вот получилось все само собой. Если кто из моих узнает, не поверит, что я так могла. Да, я и сама-то не верю. Как помутил кто меня. Ты классный, но какой-то добродушный и простоватый. Тебя облапошить так и хочется. Ну, я и облапошила. Вещи свои с меня не спрашивай, да и деньги тоже. Уже все ушло. В милицию тоже не советую идти – отнекаюсь. Мне поверят, тебе – нет. Прости меня. Считай, что это твоя плата за наши три дня. Ну, а заявлять если не станешь – приду к тебе на ночь недельки через две. Ты классный в постели. Все хотел, чтобы мне хорошо было… Ладно, пошла я.
И тут мне, почему-то, так славно стало, Этот камень, который вместе с курткой в мою душу влез, как грохнется! Стало легко, свободно! И я как сумасшедший помчался к бабке, которая неподалеку торговала дурацкими старушечьими букетиками, купил на последнюю сотню два таких и побежал догонять Настю.
– Настя! Настя! Постой! – кричу ей. Она остановилась, глядит на меня ошалело, ничего понять не может. А я ей букеты-то сую и говорю:
– Настя, ты вылечила меня. Вся муть с души моей упала только что. Хорошо, что ты отняла у меня эту куртку. Хрен, с ней. Настя, я люблю тебя! Не хочешь если, не приходи через две недели. Просто, помни, как хорошо ты мне сделала, и как я тебя люблю. Счастливо тебе!
Развернулся и пошел, а может, даже и полетел, фиг знает. Вот, как обернулось-то все. Брать-то пальто надо, коли пошел пальто покупать. Не моя. Ну, не моя это куртка была! Блин…
13 марта 2007