Снова ночь.
Моя зона кровати –
Метр девяносто на семьдесят пять.
Но даже положим
Царево ложе,
А больше-то места мне не занять.
Господи, как мало мне надо треть жизни,
И спать, спать, спать…
Каб спалось,
Но опять,
Я, машина сомнений и нигилизма,
Начинаю себя жевать.
- А может быть когда-нибудь и я
Свою ступню на горло человеку
Смогу поставить и без состраданья
Смотреть на боль и страх в его глазах.
Он мне мешал, его мне нужен труп…
- Да брось ты, было.
Вспомни.
И трех секунд не выдержал,
Когда через подошву кованного сапога
Почувствовал биение шейной артерии.
Да еще окно, раскрытое во вселенную,
Дразнит непостигаемой звездностью неба.
А может уверовать,
Может уверовать
В слово, что слаще насущного хлеба.
Если б так просто.
Но сгусток материи,
Слепо блюдущий законы физик,
Вбит, взомбирован в клетку неверия,
И как следствие - циник.
Может не хватает какой-нибудь хромосомы,
Гена веры, гена смирения.
Гена принятия до крови знакомых
Правил здешнего поведения.
Жить по касательной.
Минимум соприкосновений.
От соучастия к созерцанию,
Ноль желаний, ноль столкновений,
Близкое к идеальному состояние.
Почти нирвана.
Атрофией нервов
Втиснуть себя в эту позу лотоса.
Нужно веровать,
Сволочь, веровать.
Бьет в висках, но с чужого голоса.
И порождает безверие
Выдохшимся алкоголем фраз.
Лучше тогда уж газ
Или генная инженерия.
Однажды было.
Отверг падшего.
- Палыч, дай пару дней, я вылезу.
Перед начальником (мной)
В пьяных слезах вымазан
Работник.
Вообще-то мужик неплохой,
Когда не пил.
Но тогда мертвой чашей месяц.
Выгнал с треском.
Через полгода тот пьяным
Замерз в январскую ночь.
Жить по касательной,
Время лечит.
А может время лишь констатация изменений.
Время – память,
В беспамятстве легче,
Будто и не было черных движений.
Время-мститель.
Легко, быстротечно.
Но хорошо б без намеков сколько осталось.
В юности верилось – впереди вечность,
Сейчас понимаю – позади малость.
А там, хоть сплющи колени,
Но к сыну из блудного племени
Не снизойдет прощение,
Слишком их много у времени.
Этот толь бог, толь идол
Властвует наши края.
Две смерти, как и положено, видел,
Надеюсь, что третья – моя.
Но время и лечит памятью-сном.
И снятся сны,
Что жалко просыпаться.
Иногда они оживают.
Но совсем ненадолго, а жаль.
Там снилось счастье,
Только взгляд и слово,
Которых ждал,
Которых ждал…
Любимая, перебирая в памяти
Драгоценные мгновения наших вечеров,
Я понимаю смертельно раненых,
Что взглядом-надеждой в глаза докторов.
А может уверовать,
Может уверовать.
И в сообщники к Богу,
В вольные мастера.
Богу обуза, себе подмога,
Если не сын, то хотя бы не раб.
И творить любовь,
Ведь случилось знамение,
Чудо,
Которое назовет меня дедом.
Человек, который мое продолжение,
Третья, их тех, кто за мною следом.
И глядя в глазищи чуду
С райского облака иль с чертовой сковороды
Я буду, я буду, я буду
До самой последней черты.
А может уверовать,
Может уверовать.
Говорят, получается и в последний миг.
Что ж, подождем,
Понадеемся…