Случайным веником, сметая с башмаков
остатки снега и растаявшей любви,
март торопился и длина его шагов
не соответствовала правилам ходьбы.
Весны и жизни начиная новый круг,
мелькали в лужах отражения грачей
и, покидающий причалы детских рук,
бумажный флот входил в бушующий ручей.
Ветра как прежде обретали аромат
всего лишь день назад оттаявшей земли;
все сторонились грязных луж, а глупый март
топил набрякшие весною корабли.