Порабощённый жестокой Неумолимой,
надломленный десницей стальною
и судьбоносным сплетением неразрушимым,
суицидальный герой паранойи
невозмутимо падает с крыши,
затерянной на небе косматом,
спасением некогда бывшей,
отныне – тошнотворной отравой.
Перенесённый жизненный вирус
погибнет вместе с носителем.
Дешёвому киношному мотиву
подобна картина непростительная.
Источенная мировой личинкой,
перечёркнута человечность расчленённая;
исчезла рассохшейся спичкой,
сочащаяся выдавленным гноем.
Трепещущей культёй инвалида,
забывшего кислородную маску,
обрывочным кадром кинофильма
проносится жизнь – загробный пасквиль.
Срастаются звёздные скопления,
стекают окровавленным тромбом,
опуская сгустки из сращений
в отверстую небесную утробу.
И героя проглотит Ненасытная,
пожрёт спасающегося гибелью.
Растерзает подобие постылое –
жизнеподобный прототип мучительный.