Всё небо как будто в пружинках - вот так
В него мы стремились, всегда по спирали...
Но солнце всё выше, и мы не догнали
Своих отражений в слепых облаках.
Не ты ль говорил мне, что поезд не ждёт,
Что жизнь не даёт нам второго дыханья,
Что час отправленья, как час оправданья,
Развесит нули - и сравняется счёт
В моём поединке... И взвизгнет картечью
За пыльным стеклом проносящийся лес.
Но тяжкий солдат твоего Междуречья,
Отбросив доспехи, на пальму залез.
Пусть, брызжа слюной, полководцы поносят
Того, кто в бою свою честь не пасёт.
Залезший на пальму прощенья не просит,
Бананы и финики ест: пронесёт
Беду и проклятья... Чревата плодами
Земля. Плодороднее здешних широт
Не сыщешь, приятель. Забудь об Адаме,
Когда у птенцов твоих что-то растёт:
Не крылья, не между лопаток, пониже
Спины, изогнувшейся вечным вопросом...
Мы знаем, что вечность становится ближе
В тот миг, когда поезд взлетает с откоса,
И стены взметнутся, и ангел-убийца
Взовьётся над нами, крылат и рогат,
И небо, как задник в театрах провинций,
Отъедет налево, сминая закат, -
И мы разглядим, как печальный охотник
Непуганых мамонтов к яме ведёт,
А вечный Иосиф, божественный плотник,
На флейте играет и мантры поёт.
1985