Я открываюсь тем,
кто не колотит в двери,
не требует любви
взамен своих щедрот.
А в кровное родство
уже почти не верю.
Да, мама, ты права.
Конечно, я урод.
Я некто на цепи,
я бешеная псина,
решившая сбежать
из тесной конуры,
не цепь, конечно, нет –
всего лишь пуповина,
невидимая нить,
что тянут на разрыв.
Мы делаем шаги
всё дальше друг от друга,
осознанно вполне
не церемонясь с ней,
она ещё дрожит,
она ещё упруга,
но это как бинты:
чем дольше, тем больней...