В прошлой главе мы с вами говорили о рифме. Сегодня все-таки я решила посвятить вопрос строфике, думаю, полезного материала много не бывает. Однако пока я дам о ней чисто общее представление, более сложные материалы, в том числе и понятие о строфико-метрической характеристике, можно будет рассмотреть попозже, если вас это заинтересует. Если позволите, мы с вами сейчас не будем рассматривать научного определения слова «строфа», а скажем чуть проще. Итак, наверное, уже не для кого не секрет, что СТРОФА – это нечто вроде абзаца в стихотворном тексте. Причем классическим следует считать такой случай, когда эти «абзацы» сравнительно невелики (приблизительный максимум – полтора десятка строк, минимум – двустишие) и идентичны друг другу по расположению рифмованных или нерифмованных клаузул. Удобнее, когда строфы выделяются графически (отступ, нумерация). Сам термин в переводе с греческого означает «поворот»: колесо сделало оборот – и последуют другие такие же обороты (именно такие же: вот почему строфам подобает быть взаимоподобными по конфигурации рифм). В русской классической лирике преобладают четырехстишные строфы – катрены, чаще других используется разновидность абаб (напоминаю, http://vesnapoetov.ucoz.ru/forum/13-32-1, «Общие сведения о рифме».)
В качестве примера рассмотрим стихотворение Лермонтова «Выхожу я один на дорогу».
1
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
2
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?
Дадим ему краткий анализ. Перед нами стихотворный текст, графически разделенный на отдельные четверостишия. Каждое пронумеровано арабской цифрой. Всего в стихотворении пять четверостиший. У всех одинаковая конфигурация рифм – перекрестная; нечетные стихи женские, четные – мужские (об этом вы также должны знать из предыдущей главы о рифме http://vesnapoetov.ucoz.ru/forum/13-32-1). Это пример безукоризненной строфической организации стихотворной формы. Нами принята буквенная нотация строфики, причем мужской стих обозначается строчной буквой, а женский – прописной. Таким образом, четырехстишная строфа лермонтовского произведения нотируются в виде следующей формулы: АбАб. Стих с дактилической концовкой обозначается прописной буквой, выделенной жирным шрифтом.
Конечно, в подавляющем большинстве случаев четверостишия не нумеруются. Беды в этом нет: они легко распознаются, если между ними соблюдается отбивка или отступ, т.е. больший пространственный интервал между четверостишиями, чем между строками отдельно взятого четверостишия. Но здесь есть один спорный момент. Бывает такое, что отрезки стихотворного текста графически не выделены. Вот пример из Пушкина:
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.
Текст записан как восьмистишие АбАбВгВг, но организован, по всей видимости, не как однострофный, а как двустрофный, – просто перед пятой строкой нет отступа, но есть строфическая анафора: Я вас любил – начало первого катрена, и Я вас любил – начало второго катрена, – это достаточно четкое указание на то, что перед нами не одна, а две строфы.
Так не решить ли подобный вопрос таким образом: всякое АбАбВгВг считать не цельным восьмистишием, а двумя катренами перекрестной рифмовки? Но в ряде случаев это было бы явно вопреки замыслу поэтов. Пушкинское «Утопленница» сознательно расчленено на восьмистишия, между ними соблюдены графические интервалы, и разбивать каждое из них на две четырехстишные половины нет никаких оснований. Для того, чтобы разрешить этот вопрос, рассмотрим в качестве примера тютчевское стихотворение «О чем ты воешь, ветр ночной?», состоящее из двух восьмистиший с интервалом между ними:
О чем ты воешь, ветр ночной?
О чем так сетуешь безумно?
Что значит странный голос твой,
То глухо-жалобный, то шумно?
Понятным сердцу языком
Твердишь о непонятной муке
И роешь, и взрываешь в нем
Порой неистовые звуки!
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!
О, бурь заснувших не буди:
Под ними хаос шевелится!..
Здесь отчетливо видно, что именно так оно и должно быть: не четыре четверостишия, а два восьмистишия – первое с вопросительно-недоуменной интонацией, второе – с заклинающе-императивной.
Вот таким образом можно мотивировать сознательную волю того или иного поэта. Видимо, и Пушкин по каким-то причинам (которые он так же знал и мог объяснить) ощущал свое «Я вас любил» как восьмистишие, и анафора в нем вовсе не строфическая, а просто анафора.
То же самое и с двустишиями типа аа, бб и т.д. Зачастую графически они не выделяются, а записываются сплошным текстом. Наверное, это связано прежде всего с их малым объемом. Однако бывает и такое: поэт разделяет текст на строфы, но организует его таким образом, что стихи одной строфы рифмуются со стихами другой, как это сделано, например Лермонтовым в стихотворении «На севере диком стоит одиноко…»
На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна,
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.
И снится ей все, что в пустыне далекой,
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет.
Тоже случай, когда авторская воля поэта расходится с нашими представлениями о негласных законах строфики. Но, поскольку вы поэты, а не критики, не будем сейчас ходить вокруг да около с этим вопросом, для его разрешения вам просто достаточно знать, что и зачем вы делаете, и уметь это достойно объяснить. Поверьте, если бы Пушкин не имел понятия о том, с какою целью он использует в своих стихах те или иные рифмы, делит свои тексты на строфы и т.п., он бы не стал таким великим поэтом, которому и по сей день не может найтись равных.
Более того, с некоторыми строфами связываются представления об одном поэте, если он изобрел или облюбовал ту или иную строфическую форму. Согласно этому возникали обозначения типа «сапфическая строфа», «спенсерова строфа», «онегинская строфа». Катрен хбхб чаще всего выступает знаком гейневской традиции. И даже катрен АбАб, несмотря на его широчайшую популярность и довольно давнее происхождение, применительно к соответствующей эпохе рассматривается как один из опознавательных признаков так называемого «пушкинского канона».
До сих пор речь шла о строфах, одинаковых по объему и конфигурации рифм. Однако в пределах одного текста, даже небольшого, возможны переходы от одних строф к другим, например, у Некрасова: «В полном разгаре страда деревенская…» Сначала следуют один за другим отрезки ааб ввб ггд еед и т.д., а в конце – два катрена перекрестной рифмовки. Бывают и стихи, вовсе не членимые на строфы. Их называют астрофическими. В таких стихах в беспорядке смешиваются парные, перекрестные и опоясывающие рифмы. В этих текстах тоже обычно имеются отступы, но они означают членение не на строфы, а – как в прозе – на неравные абзацы. Вот, например, конфигурация рифм в первом абзаце пушкинской поэмы «Медный Всадник»: ааБаБввГвГдЕдЕжжЗввЗ – от стиха «На берегу пустынных волн» до «И запируем на просторе». Здесь нет никакой упорядоченности в расположении рифм, ибо строф в поэме нет, как и в некоторых других пушкинских, лермонтовских, некрасовских поэмах.
Читая астрофические стихи интересно следить, не промелькнут ли в них где-то хотя бы случайно знакомые очертания какой-нибудь сложной строфической формы – будь то сонет или онегинская строфа. Иногда ожидание оправдывается, и можно убедиться в том, что астрофия подчас таит в себе возможности вычленения тех или иных фигур строфики. Воспроизведем текст стихотворения Некрасова «Горящие письма».
Они горят!.. Их не напишешь вновь,
Хоть написать, смеясь, ты обещала…
Уж не горит ли с ними и любовь,
Которая их сердцу диктовала?
Их ложью жизнь еще не назвала,
Ни правды их еще не доказала…
Но та рука со злобой их сожгла,
Которая с любовью их писала!
Свободно ты решила выбор свой,
И не как раб упал я на колени;
Но ты идешь по лестнице крутой
И дерзко жжешь пройденные ступени!..
Сгорело все – и радости, и пени.
Безумный шаг!… быть может, роковой…
Получилась следующая конфигурация рифм: аБаБ вБвБ гДг ДДг. Это вполне допустимая форма русского сонета с одной лишь вольностью: в катренах сонета четвертными должны быть обе рифмы, а не одна.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что возможна астрофия, в которой скрыты строфические формы. Этому, конечно, способствует рифмовка, хотя сама по себе рифмовка не является неотъемлемым признаком строфики. Впрочем, бывает и такая астрофия, когда нет и намека на возможное вычленение строфических форм. Если же такое вычленение все-таки возможно, то открывается весьма интересная и перспективная сфера стиховедческого поиска.
С такими видами строф, как октавы, терцины, сонеты и т.п. вы можете познакомиться в нашем учебнике стихосложения.
Удачи и творческого вдохновения!