Снова годы проходят даром...
И от каменной твердой глыбы
Скульптор Время движеньем ярым
Отсекает все наши «могли бы»
Он оставит свое творенье –
Постамент посреди столицы:
Церетели – смешной подмастерье.
Нет, не он высекает лица.
Не ему подвластны морщины…
Этот каменный взгляд эпохи…
Вот субъект, рожденный мужчиной,
У бачка собирает крохи…
Вот и дама в засаленной парке
И в таком же грязном берете,
Просыпается в старом парке –
Два мешка под глазами и третий –
В заскорузлой руке – в надежде,
Что какой-то козел богатый,
Что-то выбросил из одежды,
А козел же, козел рогатый…
Он поедет сегодня в Польшу,
Он влюблен в свою секретаршу,
А с женой он не может больше,
Этикет же требует дальше…
А жена – она тоже не дура,
Ей вчера на сеансе массажа
Массажист намекнул культурно –
Получилось, и очень даже…
Впрочем, той госпоже с помойки
Наплевать, кто кого оттрахал.
Ее тянет блевать с попойки,
Но трясет ее не от страха –
Просто нынче похолодало,
Даже льдом затянулись лужи.
Да, морозно, морозно стало.
Ей в метро подаваться нужно.
Церетели в метро не ездит.
В общем, зря: хороша фактура.
Не бывает в вонючем подъезде,
Где представлена вся культура:
Иногда пробегают крысы,
И под лестницей гадят кошки,
Лифт – расписан, свежо описан,
И стекла не видать в окошке…
Сообщающиеся сосуды –
Сей подъезд и сие подземелье.
Между ними – прием посуды,
Холод улицы и похмелья.
И так много течет молекул
Из подъездов в метро и обратно,
Подавая мелочь калекам…
Поддаваясь властям развратным.
Кто-то в Бога, возможно, верит,
Ждет Пришествия или Знака…
Кто-то любит и кормит зверя:
Свинку, кошку или собаку…