Вечер сгущался, смуглым туманом переваливал через раму, сгребая по пути в черноту предметы, подступал со всех сторон к журнальному столику со старинным абажуром, льющему
мягкий малиновый свет. За столиком, сидя в уютном потертом кресле, сидел Назар, пил вечерний кофе, мелкими долгими глотками, словно вечер обещался быть бесконечным. Темнота заволокла окно, покрыла отрезами черного бархата зал, и лизала туманными щупальцами Назаровы тапочки, хватая смутным сквозняком его голые худощавые ноги под банным халатом. Назар ежился и быстрее мешал мельхиоровой ложечкой кофе, любуясь маленьким водоворотом в чашечке. Кофе был ненастоящим, и мешать его можно было сколько угодно, не боясь зернистого осадка во рту.
- Когда же она придет? – подумал Назар и грустно уронил тень мигнувших ресниц на щеку. И почти в ту же секунду вжался в кресло. ОНО возникло быстрее, чем длится звук щелчка между большим и средним пальцами - квартира онемела - стены не говорили голосами соседей, полы не хрустели суставами и стерлись шаги на лестничной клетке. Назар побледнел лицом и одеревенел конечностями. Негнущимися пальцами он поставил чашечку сильно на край, отчего чашечка кувыркнулась и упала на пол, разбившись очень симметрично на две половинки, и словно кровью кофеем истекла на ковер.
Назар прислушался. Оно ходило в дальней комнате… а может и ближе… неслышно, но очень атмосферно, прессуя воздух в комья свинца, что застревали у Назара в горле.
- Этого не может быть… - подумал Назар – просто не может…
Совсем близко, полосуя сознание, кто-то засмеялся.
Назар вскочил, воткнул вилку в электричество, и динамики раздвоили квартиру, от басов задрожали потолки. Но Оно не ушло, тянуло к Назару руку, проникая в незаживающую дыру между ребрами сумасшедшим смехом.
Назар упал на колени в мокрое ковровое пятно, закрыл глаза и зашептал, сбиваясь «Отче Наш». Но смех попривык к этой молитве, и сквозь дыру добрался до Назарова сердца, корябнул его коготком.
И тут в замочную скважину вонзился ключ, вошла мама, полыхнула светом, дернула вилку магнитофона из сети.
- Назар, ведь ночь уже… соседи… – повела нахмуренной бровью.
И Оно пропало. Развалилось на куски, так и не добравшись до сердца. Назар протянул худую свою ладошку под малиновый свет абажура, и долго глядел на нее, словно выискивая ту черточку - мизерное свернутое пространство, откуда так часто выходит к нему это сумасшествие, гадая как долго Оно еще его будет мучить.