I
Адлер – значит «орёл». Я под солнцем орлиного рая
в золотОм октябре, словно курочка-гриль, подгораю.
Как ни странно, но даже по этой осенней поре
не проблема и вовсе сгореть.
Где-то роща листы отряхает, и старому пню
так волшебно дремать в трепетанье молоденьких ню.
Сам я пнист,
как Капнист,
или, скажем, Гаврила Романыч Державин –
жаль, что пляжный пейзаж мой по части красы не вельми моложавен.
И не быть мне какой-нибудь юной берёзкой сражённым,
как сухому коллеге в московском лесу обнажённом.
Здесь пора баобабиц и дряхлых замшелых дубов,
то и дело роняющих в волны протезы зубов.
Мирно дремлет Орёл-городок. Только чайки скрипящие в небе
да волна монотонно шуршит, как занудливый ребе,
и пока над страной ходят тучи, как водится, хмуро,
тени сонные потчуют пляжников «бЕлим амуром»
да разносится мантра унылой безрадостной трелью,
соблазняя копчёной-мапчёной форелью-марелью.
Не нужны ни Петровы ключи,
ни Господняя виза:
жуй шашлык и торчи
на понтийском брегу парадиза.
II
Но почему-то бьёт прибой мне в темя,
что будто мы не с теми
и не в теме,
что будто все мы
выпали из темы,
не во Христе мы,
из другой системы.
Земной ошмёток вышнего Эдема
в России осенью пугает, как экзема.
И я всё жду команды «По вагонам!»,
мне Адлер кажется тревожным полигоном:
его цветущих персиков сады,
и лиственниц тенистые ряды,
кафе и рестораны у воды
с обилием напитков и еды,
где с райской блажью нас на миг столкнул Создатель,
как Лёшу с мамою в «Балладе о солдате»,
а сам глядит с высот печальным взглядом:
«И это, твари, всё, чего вам надо?».
Он вновь нас выпрет в города и веси,
где каждого опять сочтёт и взвесит,
и наши души, жалкие, калечные,
вернёт в орлиный рай.
На муки вечные.
4 – 7 октября 2003