Моя память – труха, истончилась в лохмотья,
Но тот день мне уже не забыть, не вернуть.
День, когда я стоял на души эшафоте,
Час, когда был повешен мой сломленный дух.
Мы молчали вокруг невысокой церквушки,
А в сердцах и глазах наших слёзы и крик.
Ветер пламя раздул от пустой деревушки,
Мы не знали, куда убежать в этот миг.
Вдруг в глаза резануло запёкшейся плотью,
Стало душно и тошно, до боли в груди.
Я молил, чтобы сном это было, но кровью
Вой и стон умиравших оборвался внутри.
Я в тот день поседел рыдающим телом,
Я на целую вечность тогда постарел.
Вы простите меня! Нет, не жду я прощенья,
Не прощу сам себя, быть в аду – мой удел.