ДЖИН ТОНИК – ВТОРОЕ МЕСТО В ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОМ КОНКУРСЕ ФОНДА
"ВЕЛИКИЙ СТРАННИК – МОЛОДЫМ"
"В быту тяжелы,
но, однако, легки на поминках..."
А. Башлачев "На жизнь поэтов"
…0…
Там, за окном,
Белым-бело.
На улице, во дворике,
Уже давно,
Купив вино,
Пасутся алкоголики.
…1…
У них лиловые носы,
У них бордовы рожи.
А тот вон, что на стену ссыт,
Еще мужик пригожий:
Он молод и черноволос,
Опухший, правд, маленько.
Еще не порист его нос,
Но видно, что частенько
Заходит в винный магазин
И знает толк в "черниле",
Его о чем ни попроси,
Он скажет – бери, или…
…2…
Его рассветы тяжелы
И скомканы закаты.
Когда-то "милый" для жены,
Теперь – "козел поддатый".
Любовь… была, была она –
Стихи и розы были…
А что осталось? – лишь вина
В двухкомнатной квартире.
Он должен ей, она ему,
Растраченные годы –
Всю молодость – он обманул,
Она взяла свободу.
Он возвращается домой,
Она белье полощет.
"Вернулся… Трезвый? Боже мой!
Не наливают нонче?"
Посмотрит он из подо лба
В прищур на "половину",
"Права, конечно, как всегда…"
Но взгляд упрется в спину.
Сожмется молот кулака.
Но тут услышит: "папка!"
Увидев дочку-мотылька
Он улыбнется "лапка…"
К карману дернется рука,
Задумчиво пошарит,
Конфет достанет полкулька,
Платок и синий шарик.
…3…
Ее улыбка – это свет,
И смех как благодатью
Укроет, и печали нет.
"Идем, идем играться!"
Он не спеша развяжет шарф,
Пальто, перчатки снимет.
"Согрей, пожалуйста, борща,
Жена…" Она застынет.
"Тебе борща, алкаш больной?!"
Он, с горечью "Да ладно!..
Согрею сам, ты только гной
Не выпускай, не надо".
Опять вонзит в него тоска
Свои стальные когти,
И в руку просится стакан,
Душа чего-то просит.
Того, что, может стороной
Прошло и скрылось где-то.
Он крикнет "Что ж, да, я больной –
Больные все поэты!
Поэт я, и с того болит
То место рядом с сердцем…"
Она в ответ ему кричит
"Зарплата где за месяц?
Мы тут в долгах, да то, да се,
А он ночами в кухне
За рюмкой карандаш грызет!"
И дальше в этом духе.
"Отдал тебе я все… почти.
Ну, половину – точно…"
"Ах, половину?! Ну, прости,
Я уезжаю с дочкой!"
…4…
А что же он? Один ответ –
Захлопнув дверь с размаху,
Идет во двор. И меркнет свет.
"Пошло оно все на …"
И вновь на выбитом углу
Шальные эти встречи.
"Что – с дочкой? Падла, бля!" "Угу…"
"Пойдем-ка, друг, залечим".
Но знает он – друзей тут нет,
А собутыльник – каждый.
И каждый может дать совет.
Так было не однажды.
Но раньше что-то было в том –
Неведомая радость.
Он шел – в какой не важно – дом
И пил, пока усталость
Не выдернет гитары гриф
Из рук, на горло песне
Ногой нетрезвой наступив.
Слова – тягучий клейстер –
Сползали с губ и вниз свинцом
Застывшим обрывались…
Луна катила колесом,
Когда он шел к трамваю.
Бывало так – не доходил.
Ну, что ж, с кем не бывало?
Где спал – не помнил. Приходил,
Когда уж солнце встало…
…5…
О, эти пыльные дома
В пеналах улиц узких.
У вас у всех судьба одна –
Гробы для пьяниц русских!
Под рыжим сводом потолка
Льет свет из окон серых.
То жрет смертельная тоска,
То буйное веселье.
И что ни день, то – не вопрос! –
Нет повода не выпить.
Смрад заскорузлый папирос…
Здесь учат, как не выжить.
Они – направленный магнит
Для душ, вином согретых.
В них сила есть, что так манит,
Зовет, влечет поэта.
В них некий фатум, своя страсть
Безумия лихого.
И девианта власть, и грязь,
Что сладка и греховна.
Да, он не минул этих чар…
Но что ж вы так – с укором?
Есть барда русского мечта:
Подохнуть под забором!
Она надорванной струной
Трепещет в нервном сердце
От осознания того,
Как тщетно все на свете.
Кто не допел, кто не дожил,
Пылают ярким светом.
Трагически кто кончил жизнь,
Был истинным поэтом!
Кто захотел окончить счет,
Не меряя – отрезав.
Все новых этот путь влечет –
Известных и безвестных.
А кто осудит? Судьи кто?
Не будет непредвзятых:
Вон тот – сдирает медь с крестов,
А тот – снимает шляпу.
И бесконечна круговерть:
Рождения и жизни,
Но забирает снова смерть
Тех лучших, что здесь были.
…6…
Тоска...
Тоска!
Тоска!
Тоска!!
Пульсирующей язвой
Свербит в пылающих мозгах.
Тьмой дышит в окнах грязных.
Он пьян. Но знает – не уйти,
Не скрыться, как когда-то –
Засыпало тоской пути,
И не найти на картах
Среди бесчисленных дорог
Одной – к его покою.
Теперь он больше не поет,
Теперь он глухо воет,
Когда берется за изгиб
Истрепанной гитары.
И в тон ему гитара хрип
Рождает... О, сансара!
Да все теперь в ключе таком –
Все стало серым, тусклым,
Как черно-белое кино.
Английский сплин по-русски.
Чем больше пьет, тем злее боль,
Тем глубже мрак картины,
В которой он играет роль
Бездарного кретина.
Ни строчки новой в голове
И пустота под сердцем,
И лист бумаги на столе –
Пустой. И бьется ветер
В залитое ночной смолой
Стекло, и снег искрится
Под ненавистною луной…
Отчаянье как принцип.
…7…
Виски сжимает. Давит грудь.
"Все! К черту! Бесполезно!"
Он лишь под утро смог уснуть.
И снилось, что он трезвый,
Без перегара и побрит,
И что она смеется,
И светом день его залит,
И ночь – не как придется.
Что ночь полна незримых чар:
Он и она все ближе,
Скользит, скользит с ее плеча
Атлас – все ниже, ниже…
И словно не было тех лет –
В быту угрюмой ссылки.
Он муж. Отец. И он – поэт!
Не маргинал пропитый.
Проснулся он и закурил.
Один – в огромной ночи.
Он плакал. Дым, свиваясь, плыл –
Немой печали росчерк.
Растерян – каждый нерв дрожит
И разум заколочен,
И рот безмолвием зашит,
И жить – нет больше мочи!
"Нет больше мочи…" повторил.
"Нет больше…" он поднялся.
Рассвет все розовым залил,
Рассвет в лицо смеялся.
Багровым отблеском окно
Сверкнуло, отворившись.
"Теперь, наверно, все равно,
Что так вот – не простившись…"
В морозных небесах заря
Сжигала звездный бисер.
И тонко серебром звеня,
Рвались тугие нити,
Что не дают душе слететь
К чернеющим пенатам,
В которых балом правит смерть,
Откуда нет возврата.
И проносилась жизнь стремглав
В засосах стылых ветра,
И снег – как полотно листа –
Белел и ждал ответа.
…8…
И он шагнул. Шагнул – назад.
Рвалось дыханье хрипом.
И нить последняя, дрожа,
Не сделалась обрывком.
…9…
…Он знал – все будет так, как есть,
Что не дано другого,
И что настигнет его смерть –
Не так, быть может, скоро…
И не прочтет стихов жена,
Как не читала раньше.
Но как-то, перебрав вина,
Он обо всем расскажет.
Расскажет ей, расскажет им,
Как было, в перекуре.
Она протянет: "Насмешил…"
Они оценят – "Дурень!"
А кто-то в шутку спросит "Да,
Не прыгнул что ж, скажи-ка?
Ты знаешь, как бы мы тогда
Надрались на поминках!"
Он замолчит. Лицо бледно.
Прокрутит память пленку:
Тогда он вспомнил лишь одно –
Глаза его ребенка.
7/12.02.07.
При возможности станьте спонсором Фонда.
Логин Фонда velstran7