Незлым привычным матерком
Встречая новый день,
Встает с дивана дед Пахом –
Скрипучий старый пень.
Достав кисет из кожуха,
Идет, кряхтя, во двор,
Где Вера, вдовая сноха,
Ведет с соседкой спор.
А дед садится у крыльца,
Глядит на вешний сад,
И память сердца без конца
Зовет его назад:
.........................................
Обжигает пуль смертельный свист,
Прижимает, вдавливает в грязь.
И лежит недавний атеист,
Не дыша, не двигаясь, молясь.
Полевой спасительный санбат,
Ленты перестиранных бинтов,
А за рядом выгоревших хат
Длинный и сырой могильный ров.
Рыжая, прислушалась к мольбам,
Принесла потрепанный кисет:
«Вот остался, Вам его отдам.
А хозяин? Да его уж нет…»
.........................................
У самокрутки горький вкус,
Как суть последних лет.
И лишней жизни скорбный груз
Несет смиренно дед.
И будто век уже минул,
Добавив новых ран,
С тех пор, как рак унес жену,
А сына взял Афган.
Теперь, когда ложится спать
Без дум о новом дне,
Мечтает утром он не встать,
Оставшись там, во сне:
.........................................
Стонет переполненный санбат -
Им бы жить да жить, не умирать.
Молчаливый, сумрачный медбрат
Ставит рядом новую кровать.
Рыжая горячею рукой
Провела по мокрым волосам,
Бесконечный, злой, кровавый бой
Отступил, навек остался там
За широкой огненной рекой,
Где застал однажды их рассвет.
Тишина, любимая, покой...
Вновь проснулся, улыбаясь, дед.