Сколько разных красивых историй,
В мире есть про святую любовь.
С ароматом небесных магнолий,
Распустившихся радостно вновь.
Романтичных, божественно легких,
Томных, нежных, как розовый цвет.
И, конечно же, тонких и хрупких,
Чистых, светлых, прозрачных на свет.
Иногда, зажигательно страстных,
И влекущих, как звук кастаньет.
Необузданных, жарких и властных,
И пронзающих, словно стилет.
Безрассудных, еще непорочных,
Глупых, ждущих больших перемен.
Словно ангел, мечтательно юных,
И не знающих горечь измен.
Мир иллюзий, над бытом возвышен,
Но лишь стоит сменить антураж,
Сразу глас Афродиты не слышен,
Жизнь замутит для чувств, аффинаж.
На широком, зеленом проспекте,
Где в каскадах звенит фонтан.
По весне в фантастичном эффекте,
Расцветает свечами каштан.
Тонкий запах сирени, прохлада,
Сквер укутала звонкая тишь.
И слышна лишь цикады рулада,
Вечер смотрит на глянец афиш.
Храм искусства, театр, богема,
Сколько красок, духов и огней.
Мельпомена, извечная тема,
Будоражит сознанье сильней.
Утонченные звуки оркестра,
И в предчувствии чуда, душа.
Улетает за скрипкой маэстро,
Ввысь блаженства, наверх, в небеса.
Будто сон, необычный, воздушный,
Сонмы гурий из райских садов.
Завлекают на праздник радушный,
Сцена словно из розы ветров.
Пик крещендо, накал фееричный,
Блекнут звезды, взошла луна.
И кружит хоровод эксцентричный,
В свет софитов, ворвалась Она.
И разверзлось все взрывом оваций,
Закипел многоярусный зал.
Захлестнула всех буря эмоций,
Весь театр восторженно встал.
Ну а дальше, бессмертных творений,
Словно миг, пролетел весь концерт.
И с цветами в гримерку рассыльный,
Вдруг принес необычный конверт.
Жаром дышат крутые барханы,
Море лижет горячий песок.
От войны все не лечатся раны,
Поделили страну как пирог.
Много разных чужих военных,
Почему-то сменили власть.
Убивают зачем-то невинных,
И потешатся силою всласть.
По особым своим причинам,
«Новый мир», принося за собой.
Оставляя покой лишь руинам,
Нефть вывозят к себе домой.
Если вас обделила природа,
И не смог защитить себя сам.
Нефть - богатство и горе народа,
«Демократы» нагрянут и к вам.
Есть другие конфликтные темы,
Это страшный вопрос о земле.
И на сколько древней, чьи тотемы,
Кружит ложь, в исторической мгле.
Сколько в мире горячих точек,
Потому нет границ для врачей.
И не будет от смерти отсрочек,
Он хирург, и его нет ценней.
Много жизней спасли чудо пальцы,
Но по воле суровой судьбы,
Из больницы забрали повстанцы,
Он заложником стал у войны.
Ультиматум короткий и жесткий,
Либо смерть, либо полный обмен.
И ответ был не менее хлесткий,
Отклонен на военных размен.
В зоне кровных чужих столкновений,
Гражданина нейтральной страны.
Без приказа и без промедлений,
Выручают лишь только свои.
Вот об этом злосчастном факте,
Ей несчастной писалось в письме.
Сердце билось в бешеном такте,
Разум медленно плыл к темноте.
Жизнь разбилась, на До и на После,
А вокруг разрослась пустота.
До, как будто и не было вовсе,
После, тяжким пошло в никуда.
Дипломаты хранили молчанье,
Импресарио с кассой исчез.
Расточали все лжесостраданье,
В душу страх безысходности влез.
Стали часто срываться концерты,
Под сомненьем зависло турне.
Растащили все псевдо эксперты,
Нет покоя от них и во сне.
Задушили обида и тщетность,
Встали горести черной стеной.
Уповать на кого-то, преступность,
Надо встать и решать все самой.
Вот тогда, стало легче и просто,
Поезд мчал ее к дальней стране.
Лишь одно без сомнений не просто,
Как же жить на проклятой войне?
Оказалось действительно правдой,
Не до муз в канонаде стрельбы.
Спутник мира и лености праздной,
Театр сгинул в пучине беды.
Не помогут коллеги по сцене,
Их самих разметала нужда.
Постановка других на арене,
Хит сезона, военных муштра.
Дела нет ни властям, оккупантам,
Кто-то умер, а кто-то пропал.
Автомат не товарищ пуантам,
Приму вовсе, ни кто и не знал.
Нищий, спрятав монетку подальше,
Указал, как повстанцев найти.
Без юродства, не громко, без фальши,
Рассказал, как к базару пройти.
Пекло, смрад и людское скопленье,
Словно в бочке селедка, народ.
Отыскать здесь кого-то, везенье,
Нужно время и тонкий подход.
Ведь на рынке свои законы,
Иноземцам не верит ни кто.
Заметут стукачи и погоны,
Жизнь-копейка иль вовсе ни что.
Полный хаос, лишь только заставка,
Не понять суть движенья чужим.
Есть одна, и последняя ставка,
Надо стать на базаре своим.
Снова стало как прежде, чуть проще,
Благо есть в багаже реквизит.
Правда, стали костюмы, чуть больше,
Путь к спасению в танце лежит.
«Белый лебедь» в гнилых помидорах,
Обходя тонкой ножкой плевки.
В сотый раз умирал при раздорах,
В муках споров, ума и души.
Но толпа с каждым днем разрасталась,
Стали меньше свистеть на «Кармен»,
А когда сквозь слезу улыбалась,
«Клеопатру» забрал полисмен.
Скорый суд, ни каких объяснений,
Целый месяц в зловонной тюрьме.
Тридцать дней, без причин унижений,
Словно год, пережитый во тьме.
Все костюмы зачем-то порвали,
И успев тридцать раз допросить.
Связь с повстанцами грубо искали,
Просчитались, пришлось отпустить.
Из вещей, уцелело лишь сари,
Ноги сами к базару пришли.
Видно девушку все же здесь ждали,
Двухкассетник ее принесли.
Боль сковала в кручине безмерной,
Только ритм толкал все вперед.
Мир поплыл в пелене эфемерной,
И застыл с изумленьем народ.
Страстный танец, похож на безумье,
Лишь слепого не смог бы пронять.
Звук и темп, доли нет на раздумье,
Душу можно в движеньях читать.
От жары и большого старанья,
Спазма мышцы поленом свела.
Разум вскоре лишился сознанья,
Тельце рухнуло, скучилась мгла.
Нищий тихо давал указанья,
Танцовщицу в момент унесли.
Филер смерти терпел лобызанья,
Шею тонким ножом рассекли.
Резко хаос накрыл место действий,
Люд шумел, воровал, торговал.
Кто-то слезно просил благоденствий,
Кто-то мирно в тенечке, «дремал».
Отпуская похабные шутки,
В чувства быстро вернуть не смогли.
Лишь потом, на четвертые сутки,
Как врача, к Ней Его привели.
Долго спорил кворум старейшин,
Но к единству, ни кто не пришел.
Нищий стражникам выдав затрещин,
Двух заложников ночью увел.
До границы, не так уж много,
Обойти блокпосты не легко.
Но пройти их не труд, до смешного,
Деньги выведут вне, хоть кого.
Утро встретил Он снова свободным,
Но безрадостным было оно.
Взгляд Ее оставался холодным,
Память стресс продавил все равно.
Длинный путь, он короче не станет,
Горький вкус не разбавить вином.
Под крылом солнце медленно стынет,
Дом родной ждал промозглым дождем.
Старый сквер, облетели деревья,
Скоро выпадет первый снежок.
Целый свет, как обитель безмолвья,
Душу уголь терзаний прожег.
Череда консультаций бесцельна,
Он готов был две жизни отдать.
Медицина не Бог, не всесильна,
Приговор был суров, надо ждать.
Это страшно, как пытка, мучительно,
Быть с любимой, но все же один.
Время умерло, жить утомительно,
Выпал снег весь из белых седин.
Но однажды, в весеннюю пору,
Слезы хлынули горьким ручьем.
Память сдвинула серости гору,
С болью вспомнилось Ей обо всем.
Видел взор, но не верил в реальность,
Только пальцы коснулись лица,
Как проснулась вера в сакральность,
Растворились печаль и тоска.
Трепет нежности, страсти томленье,
Радость близости, дивный полет,
Яркость вспышки и сердца биенье,
Навсегда растопили весь лед.
Жизнь закрыла страницу печали,
Вновь на сцене блистала Она.
Больше горя супруги не знали,
Ведь Они заплатили, сполна.
Да придумана, сказка-история,
Персонажей таких в мире нет.
Не случались такие события,
Совпаденья случайны, Привет!