(H. P. Lovecraft, "Nemesis")
Я помню врата, что мертвец охраняет -
Врата, сквозь которые в сны я спускался;
Там бледным сияньем луна озаряет
Окраины бездн, где лишь ветер гуляет,
Ночей, дна которых свет звезд не касался.
Я помню все жизни, что вмиг пролетели
Пред взором моим, проживать заставляя
Их все - без конца, без начала, без цели...
И ночь напролет я метался в постели,
Пытаясь проснуться и страх прогоняя.
С планетою вместе по кругу вращаясь,
Встречался с рассвета пылающим взглядом,
И небо стонало, сгорая и плавясь,
В лучах восходящей звезды испаряясь,
Пылая под солнцем возвышенным адом.
Я видел оскал черной пасти Вселенной,
В которой безумным своим хороводом
Кружили планеты - бездумно, бесцельно,
В глухой пустоте неся вахту бессменно,
Забыв свое имя, не помня свой возраст.
Я переплывал сквозь бескрайние воды -
Соленые пустоши под небесами.
Там туч грозовых пролегли переходы,
Там молний ветвистых, детей непогоды,
Стенанья звучат в поднебесье громами.
Звучат с неба крики, страдания полны -
Рвут молнии тучу на части, как волки,
И крикам тем вторят протяжные стоны,
И вновь, раздвигая зеленые волны,
Невидимых духов возносятся толпы...
Лесному оленю подобный, ныряя
В садов предначальных зеленые арки,
Я видел дубов седину - тех, что знают
О том, кто так гордо без страха шагает
Туда, где и призрак бежит без оглядки.
Спасался я бегством, лишь встретившись взглядом
С бескрайним, безбрежным, безглазым, безвидным,
Что вроде не здесь или вроде бы рядом,
Что в воздухе, в почве, что в мертвых корягах
Ветвей наверху скалит зубы ехидно.
Я ступни сбивал о высокие горы,
Что скрыли собою пещер лабиринты.
Их тени закрыли равнины просторы,
Они, возвышаясь безмолвным дозором,
Под ветра ударами так беззащитны.
Испил я глоток из фонтана, чьи воды
Лишь полчища жаб стерегут от забвенья,
Чьи волны водою питают болота,
Кому не нужна городов позолота -
Иные богатства у жаб во владеньях.
В проклятых смолою кипящих озерах
Я видел, я видел... Но вряд ли осмелюсь
Вновь это найти затухающим взором.
В увитом плющом старом замке, в котором
Давно не гостил ни безумец, ни смелый,
Мой взгляд побывал, и в рассеянной тени
Я шел средь безмолвия залов безлюдных.
И светом луны озарялись все стены,
И ясно видны были мне гобелены -
Я вспомнить не в силах картин безрассудных...
Я видел из окон луга, что покрыла
Подобная савану серая плесень.
А люди в деревне внизу позабыли
Проклятье земли, где лежали могилы.
А ветер все пел свои дикие песни...
И жадно я ждал в заколоченном склепе,
Где мраморных урн ряд за рядом поставлен,
Что может удастся услышать, заметить,
А если удастся - быть может, ответить
На голос из низеньких ниш погребальных.
Я был привидением в старых гробницах,
На острых крылах необъятного страха
Парил я. Я видел, как дымом курится
Эреб, как на мрачные скалы ложится
Холодного снега мерцающий бархат.
И в тех королевствах, которых не знаю,
Я видел: в пустыне, иссохшей до трещин,
Голодное солнце палит и пылает
И жадным и жарким огнем пожирает
Ту сущность, которой уже не воскреснуть.
Я был уже древним, когда фараоны,
Поверив в богов, что придумали сами,
На Ниле воздвигнули первые троны.
Я был уже стар долгих лет миллионы,
Я помнил эпохи, что люди не знали -
Эпохи без счета и даже названий,
В которые зло на Земле было мною,
А сам Человек, без грехов и печалей,
Не зная лишений, не зная стенаний
В тиши и блаженстве жил в томном покое.
Грехи у меня на душе не исчислить -
И столь же огромна цена искупленья.
Не в праве я ждать от Небес к себе милость,
Не в праве о вечном покое помыслить,
Мне даже в могиле не будет забвенья.
Меня ждут глубины, где в облаке пара,
Пропитанном запахом сгнивших соцветий
И дымом смолы, среди душного жара
Слышны темных крыльев глухие удары
Безжалостно-жадного мрака столетий...
Я помню врата, что мертвец охраняет -
Врата, сквозь которые в сны я спускался;
Там бледным сияньем луна озаряет
Окраины бездн, где лишь ветер гуляет,
Ночей, дна которых свет звезд не касался.
Я помню все жизни, что вмиг пролетели
Пред взором моим, проживать заставляя
Их все - без конца, без начала, без цели...
И ночь напролет я метался в постели,
Пытаясь проснуться и страх прогоняя.