1
С древнейших пор до наших смутных дней
Горит любовь в сердцах, не угасая,
Своим теплом спасает мир людей,
Но избранных лишь счастьем награждая.
Ей все равно, старик иль молодой,
Бедняк иль крёз, бродяга или рыцарь.
Любовь влетает в души синей птицей
И, изгоняя трепетный покой,
Сплетает судьбы крепче, чем в романе.
Тому пример страсть Генриха к Диане.
2
Король бесславно битву проиграл,
С позором войско от врага бежало,
А сам Франциск к испанцам в плен попал
И отвезен к стенам Эскориала.
Король испанский, добрая душа,
Свободу обещал, но за дукаты
(Ведь гостя содержать – такие траты),
Но если нет с собою ни гроша,
В Париже, друг мой, деньги соберите,
Но сыновья пусть поживут в Мадриде.
3
Напомню, кто историю забыл
(А знаний много нам давали в детстве):
Франциск в шестнадцатом столетье был
Монархом во французском королевстве.
Король был вдов, но от жены своей
Имел Филиппа, старшего, дофина,
И Генриха, семи годов лишь, сына,
Героя главного баллады сей.
И если бы король в плен не попался,
Так младший принцем просто бы остался.
4
Французский двор встревожено гудит,
В заложники двух принцев собирает.
Вокруг Филиппа хоровод кружит,
Но Генриха никто не приласкает.
Наследнику и слезы и слова,
А младшему и взгляда нет в остатке,
Уж таковы придворные порядки,
Но их, нарушив, юная вдова
Обняв, шепнула Генриху: «Держитесь!
Я буду ждать! Назад Вы возвратитесь!».
5
Здесь, полагаю, надо отступить
Чуть в сторону от линии романа
И, не понявшим сразу, пояснить,
Что эта дама и была Диана.
Дочь сумасброда, графа Пуатье,
Росла без нянек и вдали от света,
И тонкостей не знала этикета,
Но была докой в верховой езде.
В пятнадцать ей отец нашел супруга,
Надежного и преданного друга.
6
Барон Брезе, Великий сенешаль,
Уродлив был и старше лет на тридцать,
Но не томила девушку печаль,
Что мог жених красивей уродиться.
Ко всем суров, пожалуй, даже строг,
Жену любил и баловал без меры,
Она же целомудрия примером
Являлась всей семейной жизни срок.
Когда ж муж умер (кто, увы, бессмертен?),
То не давала повода для сплетен.
7
Но мы продолжим развивать сюжет.
Король испанский, тот ещё скареда,
Считал, что комнат лучше камер нет
И впроголодь держал детей соседа.
Четыре года трудные прошли.
Во Франции дела шли не блестяще.
И хоть в казне сквозняк гулял все чаще,
Но деньги все ж для выкупа нашли.
Париж ликует: Sir решил жениться
И принцы к свадьбе прибыли в столицу.
8
В честь двух событий радостных – турнир.
Любимейшая рыцарей потеха:
Пьянящий лязг мечей и звон рапир,
И копий стук, и радость от успеха.
Ристалищу предшествует парад.
Здесь рыцари бой дамам посвящают,
И перед ними копья преклоняют,
И ждут в награду только нежный взгляд.
В двенадцать лет любить уже не рано.
В турнире Генрих бился в честь Дианы.
9
На лето двор уехал в Шанонсо
На берега задумчивой Луары,
Где дивная, похожая на сон,
Природа погружает в свои чары.
Вот здесь в садах, средь замковых красот,
И дал Франциск Диане порученье:
- Вы в Генриха войдите положенье.
Он после плена словно не живет.
Он в Вас влюблен, хоть Вы годитесь в мамы.
С ним поиграйте в рыцаря и даму.
10
Ему не повредит невинный флирт,
От ужасов испанских он очнется,
Игра в любовь в нем чувства оживит,
И Генрих наконец-то улыбнется.
И Ваша честь не понесет урон.
Ведь рыцарь – мальчик, не шалун придворный,
Который демонстрирует притворно
Всему двору, как страстно он влюблён.
Дав на любовь приказ-благославленье,
Король на этом кончил поученья.
11
Вот Генриху уже костюм пошит,
В цвета Дианы, в черно-белой гамме,
Вот за сонетом он сонет строчит
И преподносит их Прекрасной даме.
Вот в восхищенье весь придворный круг,
Какие раздает он комплименты,
Вот у дверей в её апартаменты
Стоит он раньше самых верных слуг…
Но взглянет вдруг мужским, не детским, взглядом,
И… ночь без сна, что мальчика нет рядом.
12
Два года шла невинная игра,
Но ни одна игра, увы, не вечна.
Решил король, что подошла пора,
И Генрих срочно должен быть обвенчан.
То ль за долги, то ль по другой нужде,
Из Медичи он взял невесту сыну,
Ровесницу ему, Екатерину.
Невесты лик не вызывал нигде
Восторгов, ахов, криков восхищенья.
А Генриха представьте огорченье.
13
Пусть Папой Римским брак благословлён,
Приданное пусть сказочно богато,
Но если факел страсти не зажжён,
То денег с Папой будет маловато.
Молодоженов ждет уже кровать.
Их проводили криками хмельными.
Но что в постели было между ними
Ни сексом, ни любовью не назвать.
Ведь проходило их совокупленье
Под личным королевским наблюденьем
14
Надеялась Диана: принц женат,
И продолжать игру он не захочет.
Но ждал её как преданный солдат
Он утром, сразу после брачной ночи.
В наперсницу по-прежнему влюблен,
От первой в жизни близости пылая,
О счастье страстным взором умоляя,
Отвесил Даме рыцарский поклон.
Хотя от чувств сама вся полыхала,
И в этот раз Диана устояла.
15
И каждый вечер, принца проводив,
В часовню отправляется Диана.
В её молитвах лишь один мотив:
Ко мне, Господь, уйми страсть мальчугана.
Пускай полюбит он свою жену,
Ведь девочка ни в чем не виновата,
Что уродилась малость страшновата.
И мне прости невольную вину.
Но стоило ль так истово молиться
И знать, что Генрих снова будет сниться.
16
Ещё три года тянется игра.
И продолжалась б, если б не несчастье:
Хотя стояла летняя жара,
Филипп простыл и умер в одночасье.
В семнадцать Генрих вдруг дофином стал,
Единственным наследником Франциска,
Но хоть и был всегда к короне близко,
Топ-менеджмент страны не изучал.
Король, свое увидев упущенье,
Сейчас же начал сына обученье.
17
Франциск постигшим горем удручен.
Чтоб как-то залечить больную рану,
Король был коннетаблем приглашен
Развлечься витражами Экуана.
Во Франции на эти витражи,
С сюжетом про Амура и Психею,
От красочной эротики пьянея,
Смотрели часто дамы и пажи.
И то, что в витражах отображалось,
В саду потом нередко повторялось.
18
Сияла в небе полная луна,
Амура оживив лучей лавиной.
Вдруг поняла Диана, что она
Лишь с Генрихом любуется картиной,
Что рядом с ней не юный мальчуган,
А полный силы и любви мужчина,
Что никаких условностей плотина
Не сдержит чувства огненный фонтан.
И здесь в саду, под птиц ночные гимны,
Они слились в объятье неразрывном.
19
О, ненасытность юности младой,
Неутомимость ласками при этом,
Когда кощунством кажется покой,
И засыпаешь лишь перед рассветом.
И опыт зрелой женщины уже,
Истосковавшейся по сладостным объятьям,
Когда мешать вдруг начинает платье,
И страсть пылает в теле и в душе.
Когда таких людей любовь сплетает,
Союз прочнее брачных уз бывает.
20
Екатерина не спала всю ночь
Напрасно мужа в спальне ожидая:
- Так каждый вечер Генрих мчится прочь,
К своей Диане в ложе поспешая.
Король, уже который год твердит,
Что нет от нас наследников престола.
Готова я рожать любого пола,
Но где их взять, коль муж со мной не спит.
Старуха крутит принцем как умеет!
И как она с годами не стареет?
21
Секрет своей немеркнущей красы
Диана от других не сохраняла,
И формулу, точнее, чем часы,
Екатерине раз продиктовала:
- У женщины должны быть пять по три:
Три белых вещи: руки, кожа, зубы,
Три красных вещи: ногти, щеки, губы,
И румянами ты себя не три.
Три вещи надо цвета вещей птицы:
Глаза твои, и брови и ресницы.
22
Гармонию чтоб с телом сохранить,
Длиннее надо волосы и пальцы.
Но ушки, зубки, нежные ступни –
Короткими. И не к чему придраться.
Имеешь если эти все черты –
Забудь про внешность мнимые страданья,
Забудь про мази, кремы, притиранья.
Пятнадцать пунктов женской красоты
Служили эталоном лет так двести
И поводом для ревности и лести.
23
Но стал вдруг Генрих с некоторых пор
В постели навещать свою супругу
И, не вступая в долгий разговор,
С ней Франции оказывать услугу.
Одежд рукой поправив смятый шелк
Визит он завершал обычно фразой:
- Диана мне велела, чтоб по разу
В день исполнял супружеский я долг.
Нет для жены сильнее оскорбленья:
Спать с мужем по любовницы веленью.
24
Плод этих кратких ежедневных встреч
На свет незамедлительно явился.
Гора упала с королевских плеч,
Что род его в веках не прекратился.
Став дедом, со спокойною душой
Франциск в миры иные удалился,
А Генрих на престоле воцарился.
И от него уклад пошел такой:
Страною фаворитки управляли,
А королевы принцев лишь рожали.
25
А Генрих, на престол едва взойдя,
Диану стал заваливать дарами,
Казны, довольно тощей, не щадя,
Сорить перед любимою деньгами.
Он ей дарил янтарь и жемчуга,
Бесценные брильянтовые «слезки»,
И, как богини древнеримской тезке,
Оленей золоченые рога.
Но об одном скажу особо даре:
О Шанонсо на царственной Луаре.
26
Как память о приказе короля
Вести игру в невинное влеченье
И замок, и окрестные поля
Отдал Диане Генрих во владенье.
Та с жаром за строительство взялась,
Чтоб сделать Шанонсо чудесной сказкой,
И вот, строений будущих завязкой,
Аркада над водами вознеслась.
А низменность меж замком и лесами
Вдруг стала райской с дивными садами.
27
Бойницы башен в окна разрослись,
Извечный сумрак солнцем разгоняя,
Из вод прибрежных стены поднялись,
Сады от наводнений защищая.
Когда виденьем из глубин веков
Всплывает замок в утреннем тумане,
И как когда-то ночью в Экуане
Дурманит разум аромат цветов,
То веришь, невозможное случится:
Диана мимо на коне промчится.
28
Тем временем в прекрасном Фонтенбло
Зал Бальный в честь Дианы возводился,
И Генриху вдруг там на ум пришло,
Чтоб зал Единства символом явился.
«Единство судеб, словно трех колец», -
За дело архитектор взялся рьяно.
Екатерины, Генриха, Дианы
Инициалы сплел в один венец,
По воле венценосного патрона,
Развесил вензеля на всех колоннах.
29
Успел лишь это Генрих в Фонтенбло
Построить в честь божественной Дианы,
А планам остальным не повезло,
Ушел король из жизни слишком рано.
Но был в Диане магнетизм такой,
Что сил и средств на стройку не жалея,
Дианы сад, фонтан и галерею
Построил Генрих, но совсем другой.
И ребус этот для запутанных туристов
Не могут объяснить специалисты.
30
И снова весь волнуется Париж:
Король сегодня бьется на турнире.
И старый граф, и уличный малыш
Местечко ищут, где обзор пошире.
Начать готовы рыцари парад,
Сияют латы и трепещут флаги,
И позабыв про ссоры-передряги
На Генриха две женщины глядят.
Волненье за любимого мужчину
Вдруг сблизило Диану с Катериной.
31
Когда король копье свое склонил,
Не поняла жена и вспыхнула от гнева:
Кому же битву Генрих посвятил,
То ль фаворитке, то ли королеве?
В тот день был страшных знаков полон мир
(В приметы после этого не верьте!):
В лиловом платье, платье цвета смерти,
Екатерина вышла на турнир.
И лошадь королю подали к бою
За норов нареченную Бедою.
32
Лишь зов сигнальной отзвучал трубы
В копейном сшиблись всадники ударе,
Орудие коварное судьбы,
Беда крутнулась, будто бы в угаре...
Шлем золоченный Генриха не спас:
В щель смотровую выше чуть забрала
Копья обломок, острый словно жало,
Несчастного ударил прямо в глаз.
Обмякшее на землю пало тело,
Толпа вскричав, мгновенно онемела.
33
Неделю Генрих в муках умирал,
Никто не спас от смерти суверена.
В мистическом волненье двор читал
Четыре строчки старого катрена:
«Старого льва молодой лев убьет
В единоборстве, среди поля брани.
Там в клетке златой он в глаз его ранит,
В муках жестоких лев старый умрет»
Взошла звезда узревшего даль рока -
Мишеля Нострадамуса – пророка.
34
Екатерина к смертному одру
Диану не пустила попрощаться
И повелела больше ко двору
Пожизненно отныне не являться;
Должна Диана возвратить в казну
От короля покойного подарки:
И бриллианты, и рога, и замки;
И, чтоб полнее осознать вину,
В Анэ она должна уединиться…
В провинцию, подальше от столицы.
35
Одна, среди немногих верных слуг,
Жила Диана в маленьком именье.
Лишь иногда из прошлой жизни друг
Вдруг нарушал ее уединенье.
И хоть была уже преклонных лет,
Но время красоту ее щадило,
А на вопрос о чуде говорила:
«Есть у меня всего один секрет:
Над чем-нибудь приятным день трудиться
И без тяжелых мыслей спать ложиться!»
36
Преклонных лет… По нашим временам
К Диане термин этот не подходит.
В шестьдесят шесть явилась к ней Мадам,
Что к каждому когда-нибудь приходит.
И вот уже летит в Париж гонец,
Шлет соглядатай верный донесенье:
«Во сне Диана, в ночь на воскресенье,
Рассталась с этой жизнью, наконец.
Но даже смерть над красотой не властна.
В гробу лежит как в юности прекрасна».
37
Письмо до этих строчек дочитав,
Кинжал схватила в руки королева,
Портрет Дианы в клочья искромсав,
Не утолила даже части гнева.
Вдруг зеркало попалось на глаза,
И в нем свое увидев отраженье,
Опять она признала пораженье,
И набежала горькая слеза.
Порой и смерть людей не примиряет,
И ненависть из чувств не изгоняет.
38
И можно б было завершать рассказ
Мне о страстях шестнадцатого века,
Но встал на бой французский нищий класс
За равенство и счастье человека.
В рассветный час в часовенку Анэ
Толпой большой ворвались санкюлоты,
Чтоб фаворитку вышвырнуть в болото.
Сорвали крышку… Словно бы во сне,
За двести лет не тронутая тленом,
Лежит Диана в платье драгоценном.
39
Шарахнулись в испуге мужики,
Но женщины смелее оказались,
Руками грубыми от вил и от сохи
За гроб покойницы прекрасной взялись.
К ней ненависть превозмогла в них страх,
И зависть к красоте и нежной коже,
Что никогда не смогут быть похожи
На женщину, воспетую в веках.
И, чтоб быстрей расстаться с этим дивом,
Швырнули в ров с водой его с обрыва.
40
Пришлось, увы, рассказ закончить мне
На самой грустной, похоронной ноте,
Но у часовни в городке Анэ
Вы раз в году цветы всегда найдете.
Две белых розы символом любви
Приносит кто-то в смертный день Дианы,
Как будто Генрих, в жизни – не романе,
Приходит снова клясться ей в любви…
И пламя той любви не угасает,
В других сердцах его воспламеняет.