На кухонном полу, когда то чистом,
Томатный сок оранжевым верблюдом...
По радио грустит соната Листа,
И грудится вчерашняя посуда.
В пыли зеркальной, безысходность множа,
Как бык, в свое уперлась отраженье.
Ну, на кого я ,черт возьми, похожа -
Тоска в глазах и в голове броженье.
В аквариумных окнах злое небо
Вот-вот раздавит детскую площадку...
На завтрак нет ни колбасы ни хлеба,
А на душе невыносимо гадко.
Тупой асфальт истерзан каблуками,
Глазницею зияет плешь в газоне,
Старик- овца из мира Мураками
Спит на траве в сыром комбинизоне.
Автобус дышит холодом могильным,
Дверь открывает лысым и лохматым...
Подросток с телефончиком мобильным,
Ругается в проходе сочным матом.
Путь бесконечен, остановки нудны;
Салон пустеет, словно поле боя...
У входа на работу пес приблудный
Скулит и молит взять его с собою.
Я мимо прохожу, как лик иконы,
Показываю пропуск чернокожей,
Смотрю в лицо блюстителю закона
И думаю по русски: «ну и рожа»
Я на седьмой тащусь, как плод в утробе
Спрессована снаружи животами
Беременных мамашек из Найроби
И турка, изможденного глистами.
Иду по коридору торопливо,
Улыбку примеряю ближе к двери.
День начался: несчастный ли счастливый,-
Но следующий день, по крайней мере.