Из «Хроники моей родни”
Шла война к Москве с заката-
Уходила на закат .
Захлебнулась в сорок пятом
Кровью сгинувших солдат .
Захлебнулась воем волчьим ,
Как голодное зверье ,
Захлебнулась горем общим
Всех , кто пережил ее .
И трудом своим , и кровью
Вся родня моя сполна
Оплатила счет суровый ,
Что представила война .
И свинцовыми ветрами
До сих пор по горло сыт
Тот , кто был на фронте ранен ,
Кто на фронте был убит ,
Кто , заткнув узлами щели ,
В дальнем Кирове , в тылу ,
Спал в огромном “Колизее”
На заснеженном полу .
...Не слыхали вы едва ли
Как , утрируя акцент ,
Говорят – вы воевали
В теплом городе Ташкент.
С ними дрался я когда-то
До кровавых до соплей
За Абрама Долгопята
На подпорках костылей.
За убитого Вайнштейна,
Чей старинный Фотокор
Тетя Ида не хотела
Отдавать до этих пор.
За отца, кто в ополченьи,
Снег не видя сквозь очки,
Под Москвой в окопном бденьи
Отморозил две ноги.
Дрался я за Мишу Шора,
Вспоминая то, какой
Борщ готовил он, как повар,
Уцелевшею рукой...
Этот скорбный список длинный
Я бы множить, множить мог ,
Кто остался инвалидом
Без руки или без ног .
Ни к чему такие речи ,
Просто помнить мы должны
Всех, кто взял себе на плечи
Неподъемный груз войны.