Ложился ковер бледно-желтый
На дворик с припухшей землей.
Мой мальчик, мой маленький Томми,
Все также на улице дождь.
И ты. Скачешь звонко по лужам.
Веселый, босой мальчуган.
Совсем не боишься простуды,
Хоть мама кричит из окна:
«Мой Томми, мой маленький мальчик
Куда же ты, милый, бежишь.
Постой, мой хороший. Не надо
Так быстро. Промокнешь, малыш…»
А после прошепчет чуть слышно:
«Беги, что есть силы вперед…».
Эх, Томми,ты мал еще слишком,
Но кое в чем прав, дорогой.
А может быть спеть тебе? Слушай:
«Далеко-далеко в песках
Двенадцать упрямых верблюдов
Топтали засохший мираж…»
Нет, Томми. Не та это песня.
Послушай другую: «На дне
Бесилась от страха гиена,
И сыпался пудрою мел.
На стенке желтеющий призрак
Мальчишка всю ночь рисовал.
Ему бы от счастья напиться
И жизнь промотать среди скал.
Залезть на холодные горы
И вниз по бурлящей реке
С байдаркой спуститься до Бога
Тех диких отчаянных мест.
А он все малюет фасады
И слезы текут по щекам,
Как спелых дождинок алмазы
Скользят по пустым площадям…».
Мой Томми, мой маленький Томми,
Мой голос уже не звучит.
И видно по первым симптомам,
Что мучает легкость бронхит.
Его растирать бесполезно
Да луком лечить не пройдет,
Он в каждом разодранном нерве
Свой корень пустил болевой.
Уже как-то в воздухе ярче.
Как славно, что встретил тебя.
Беги же, мой маленький, дальше
По мутным ошметкам дождя.