Сладкой лестью шелестела
речка ласково и долго.
Я любил под шум потока.
Думал, холоста красотка,
а она – жена другого…
Было это в ночь Сант-Яго,
и, казалось, по согласью,
светляки зажглись в травинках,
фонари вокруг погасли.
Я груди её коснулся,
только вышли мы за город, –
и они светло раскрылись,
как жасмин в ночную пору.
Накрахмаленная юбка
так в ушах моих шуршала,
будто шёлк шатра кромсали
черти десятью ножами.
В темноту небес врастали
тополей безлунных кроны,
и встревоженными псами
горизонт залаял громко.
За кустами ежевики
мною брошенная с жаром
так, что косы разметались,
в камышах она лежала.
Я сорвал с себя свой галстук,
блузу сбросила голубка,
снял я пояс с револьвером,
к дьяволу слетела юбка.
Нардом, жемчугом ракушки
тело женское сверкало.
Так вовеки не блестели
ни хрусталь, ни лунный камень.
Удивлённо и пугливо
бились бёдра, как белуги,
то, как айсберг, леденея,
то горя, как солнце юга.
И по лучшим в мире тропам
на коне из перламутра
без стремян и без уздечки
я скакал той ночью в утро.
Как мужчина скрою то, что
было сказано мне ею:
свет рассудка заставляет
быть как можно поскромнее.
Возвращалась в шумный город
в поцелуях, брызгах ила.
Листья ириса, как сабли,
воздух утренний рубили.
Я повёл себя, как должно, –
настоящим был цыганом:
подарил для рукоделья
жёлтый ларчик из сафьяна.
А влюбляться не хотел я:
ведь она – жена другого,
хоть шептала: «Холоста я»
под игривый плеск потока.
Сладкой лестью шелестела
речка ласково и долго.
(Перевод был опубликован
в одесской независимой газете «Юг»
19 августа 1995 года – №125, стр.5)
Прелюбодейка
Ян Таировский
Красотку увёл к реке я.
Считал её незамужней.
О чём лепетала фея,
Пожалуй, и знать не нужно.
То было в ночь на Купалу.
И, словно договорились:
Померкли огни помалу -
Во тьме сверчки засветились.
Как только мы за город вышли,
Я спящие груди тронул -
И они вдруг раскрылись пышно,
Как две гиацинтовых грозди.
Крахмал её юбки тонкой
В ушах звенел, как медали,
Как полог тугого шёлка,
Что десять ножей кромсали.
Заслоняли деревьев плечи
Проблески звёзд серебристых,
И долго вдали заречье
Всё лаяло псами неистово.
Уже камыши прошли мы,
Боярышник и ежевику.
Моллюсков глотали налимы.
Читал я природы книгу.
Я снял свой галстук зелёный,
Она - платок из батиста.
Трепетал я душою влюблённой:
Как волосы пахли душисто!
Я снял кобуру с револьвером,
Она - все четыре вещицы.
Подобно азартным химерам,
Безумствовал круп кобылицы.
Нет нардов с подобной кожей,
Ни ландышей с перелеска,
Нет даже луны, похожей -
Нет в мире такого блеска.