И снова апрель. Он уже на исходе.
А летом расцветкам лазурным быть в моде,
Как небо, которое, вот, надо мною.
И пахнет лучами, и пахнет травою.
И даже нелепые эти постройки
Уже не похожи на груду помойки !
Но тем, кто внутри, ах, постыло ж теперь им !
(Признайтесь : в учёбу иль в небо мы верим ?)
Они что-то пишут, чего-то решают.
А солнце, проклятое, шпарит, мешает !
А птицы распелись и так отвлекают !
Решенье одно в голове возникает :
Умчаться от химии, вскрытых лягушек
И средь травяных распластаться подушек.
Зачем в четырёх тёмных стенах учиться,
Когда бы в природу вот так провалиться !
И Сена течёт где-то сзади, сверкая.
А я разлеглась у большого сарая
С центральною башней, сестрой Монпарнасской,
Сарая, покрытого серою краской.
И в нём тридцать тысяч студентов скучают
И кучи нуднейших наук изучают !
***
Седьмой... А в десятом университете
Друзья мои тоже мечтают о лете.
К тому же, каникулы были так скучны.
А мне говорят, и дождливы, и тучны...
Но я убежала, верней, улетела.
И там, где была я, всё таяньем пело.
Ручьи распевали, и пела капель.
Ну, в общем, типичный московский апрель !
И там было солнце, а здесь - только нынче.
Желание греться под ним вот и пыльче.
Нет : эти "хоромы" меня окружают
И всё моё тело тоской заражают.
А птицы поют, и трава зеленеет,
И даже Жюссьё на глазах веселеет !
Париж, 25 апреля 1994