Небо лежит на ободранной крыше,
как я на бессмысленном льду простыней...
Кто-то сумеет быть лучше и выше.
А кто-то не сможет не пить, и не думать о ней.
Но никому,
даже верхом
на расплавленном,
сдавленном,
мёдом разбавленном
вдохе,
не долететь,
не успеть
уберечь моё сердце,
согрется,
до рези в глазах насмотрется
в мои зеркала.
Никогда не лгала
про чужие огни,
на которых горела не раз, но ни разу до тла.
Ненавидь.
Прокляни.
А не сможешь, спроси, как дела.
Приложив твою руку к груди, я отвечу, не так уж и плохи.
Ночь окунулась в мускатные вина
и бархатной влагой налипла на кожу мою.
Может быть. я не твоя половина,
но что это значит теперь в нашем странном раю?
Дикий цветок
в нервных руках
расцветёт, засмеётся,
прольётся
потоками солнца
в ладони.
Спрячь в них лицо.
Выпей до дна
все мои раны
всё, чем я стану
чтоб ты, сумасшедший и пьяный
упал в золотую траву.
Я ещё поживу
в этих путанных снах
до той самой минуты, пока нашей сладости звук
не замрёт
на губах,
оборвав собой их тетеву.
Что бы с нами ни стало потом, ты меня обязательно помни.