Больше всего в жизни Тамара любила создавать книги, а сильнее всего не любила авторов, она считала, что все авторы поголовно неудачники и сплошь безграмотное быдло. Часто, начиная создавать новую книгу, Тамара воображала: ах, какую бы она вот сейчас замечательную книгу создала бы без автора, без этого безвкусного и безграмотного графомана, которого так и хочется отредактировать вдоль и поперёк.
Ненависть её к авторам была так сильна, что она стала люто ненавидеть даже классиков.
Иногда по вечерам она брала с полки, например, Пушкина, брезгливо открывала наугад и содрогалась от негодования. Вот и сегодня ей на глаза попалось:
К кастрату раз пришёл скрипач,
Он был бедняк, а тот богач.
“Смотри, - сказал певец …., -
Мои алмазы, изумруды –
Я их от скуки разбирал.
А! кстати, брат, - он продолжал, -
Когда тебе бывает скучно,
Ты что творишь, сказать прошу.”
В ответ бедняга равнодушно:
- Я? я …. себе чешу.
- Какая дикость! Какая пошлость! Рифмы нет, ритм хромает! – воскликнула Тамара, - Мало того, что дикость, пошлость и безвкусица, так ещё и ничегошеньки не понятно! О чём речь, что они имеют в виду?! – Тамару колотило от негодования ещё некоторое время, потом она опять начала вчитываться в стихотворение, пытаясь проникнуть в его сакральный смысл. Сакральный смысл ускользал хитроприщуренным гадом, вызывая неприятный зуд в центральной нервной системе, и тогда Тамара решилась на то, чего давно заслуживал этот наглый графоман и кривляка, она решилась отредактировать возомнившего о себе автора.
Тамара погасила в комнате верхний свет, включила в углу торшер, села на стул, уткнувшись в угол, и на коленке стала творить. Поначалу дело шло туговато:
К танцору раз пришёл скрипач,
Один молчун, другой трепач…
- Что же там далее сочинить-то? – подумала Тамара и эта мысль её не отпускала до тех пор, пока откуда-то сверху не снизошло вдохновение:
-В твоём искусстве есть помеха, -
Сказал скрипач, давясь от смеха,-
Ты устрани быстрей преграду
И станешь примою в награду,
А в утешение смычок
Тебе любимый свой отдам,
К нему ненужный червячок
Ты свой привязывай для дам.
Тамара застыла, ошарашенная своим собственным талантом, руки у неё тряслись
и хотелось курить. Она сама не поняла, что написала, но чувствовала, что получилось здорово и так же сакрально, как у Пушкина.
- Надо попробовать ещё, - сама себе сказала Тамара и опять наугад открыла Пушкина…