Моя душа – в объятьях тяжких сплина,
И дом объят конвульсиями дня…
Её портрет, дорожка кокаина,
А в очаге – зубовный треск огня.
От запылённых абажуров тени
Гадюками свернулись у ноги;
Закат мечом пронзает дома стены,
По улице идут мои враги.
Её не прошуршит уж в танце платье,
И смех не прозвучит в тиши, звеня…
Проклятье дня ушедшего печатью
Горит на теле завтрашнего дня.
Душа моя слепа и бессердечна,
Пустыня погубила там весну.
Любовь меня покинула – навечно,
Как я и сам когда-нибудь усну.
Я лгу себе: “Ушедшего не жалко…”,
И не простит она мне эту ложь.
Скрипят тоскливо оси катафалка,
Забытую в ладонях будят дрожь.
Смахнув отраву старою тетрадью,
Я встану у открытого окна –
Сияет над Землёю, как проклятье,
Расколотая надвое Луна.