Смял ветер благовестье колокольное
С закатною перебранкою собак,
И память об обжёгшей душу боли мне
Навеял одуряющий табак…
Не я босым и беззаботным бегаю
Тропой окольной, где взметалась пыль
Скрипучею обозною телегою
И облаком ложилась на ковыль.
От ветра, что ужом шипящим стелется
По оголённой борозде межи,
Я не укроюсь под крылами мельницы
И не усну в душистой груде ржи.
А сеновал, где властвовал Амуром я?
Пустынен он, трава – в полях суха,
И от порога дома – тень понурая
Угнавшего скотину пастуха.
В пылающем огнём, багряном мареве
Сгорали сиротливые кресты
Но, на колени пав, у них не я ревел:
“О, Русь моя, куда уходишь ты?..”
Ты, опираясь на клюку, с котомкою
Зв верою и правдою ушла
Несжатого ржаного поля кромкою
С околицы родимого села…
Печально замерла берёза-старица
На вороньём оболганном юру
Я приползу к её подножью каяться
И, умерев, воскресну поутру.