Солнце. Солнце на каждой травинке, в каждой сверкающей бриллиантовой свежестью капельке росы пробуждающейся после ночного холода степи. Воздух еще не застыл, не подернулся сухим знойным маревом, и легкое его дыхание нежно, едва касаясь, перебирает ее волосы свободно рассыпанные по точеному эбониту плечей. Ей щекотно. Она смешно прядает ушами отгоняя назойливый ветерок, рыча зевает, обнажая на всю длину мощные клыки и мягко встает. Смеется. Тихо, про себя, чтобы не потревожить раньше времени не проснувшихся, еще оцепеневших, но уже жадно впитывающих в себя космическое тепло обитателей этого травяного мира. Идет бесшумно, пружинисто, уверенной походкой охотницы, сильное тело переполнено нерастраченной энергией. Шелест в траве. Чуткий слух выделяет его из общего фона утра. Останавливается напряженно прислушиваясь, смотрит в сторону, откуда пришел потревоживший звук. Запах. Добыча? Нет. Противник? Ноздри раздуваются, хвост нервно подергивается из стороны в сторону. Еще шаг, мягко, крадучись, мышцы как натянутая тетива тугого лука готовы выстрелить тело в прыжок. Возникает вдруг, как мираж, только что взгляд фиксировал лишь начинающую желтеть траву и вот уже осознаешь, что такой же пристальный взгляд изучает тебя. Запах опасности, пальцы сжимающие древко отражаются в вертикальных зрачках. Повернуться спиной? Смерть. Отступить? Опускает голову к земле, низкий глухой рык растекается вокруг, как круги по воде – вызов. Нет. Не сейчас. Пропадает также неуловимо, как и появилась.
Серые запыленные стены с причудливым узором мелких трещинок, мягкий обволакивающий сумрак фильтрованного сквозь незатейливый витраж вечернего солнца. Стоп. Взгляд метнулся куда-то на периферию фокусируясь и сосредотачиваясь на увиденном, но мозг отказывается обрабатывать принятые им зрительные импульсы, он не находит аналогий, объяснений, этого просто не может быть, потому что не может быть никогда, адекватной реакции нет, сознание судорожно цепляется за фрагменты реальности, а губы восторженно - глупо улыбаются морде существа на выступающей из стены бронзовой пластине которое, казалось, решает – исчезнуть ему растворившись в металле или прыгнуть вперед и навсегда погасить взгляд осмелившийся коснуться его… лица? Грубый окрик выводит из ступора, человек пятится к двери не смея повернуться спиной к бронзовым глазам и только выйдя из комнаты разворачивается и спотыкаясь о какой-то железный хлам разбросанный по полу бежит прочь, прочь из этого странного склепа неизвестно когда потерявшегося в этих степях, прочь от наваждения, от себя. И заждавшиеся спутники вскакивают на коней увидев его глаза, и не нужно слов и не будет расспросов, они привыкли доверять своему магу. Магу? Жалкий шарлатан, паучок поднявшийся в небо на своей невидимой паутинке и вообразивший, что покорил ветер, теперь он понял это, ему было страшно. Где-то там за стеной в глубине холма спала Сила, Сила осознавшая себя, свободная, неподвластная никому и не чему. Нельзя тревожить ее, задетая неловкой рукой травинка, качнувшись, отпустит маленького ураганыша гулять по свету, расти... Они мчались прочь, не оглядываясь, они привыкли доверять своему магу и поэтому еще живы…
Звон. Далеко – далеко, как шепот лесного ручья боящегося нарушить торжественное молчание вековых исполинов закрывших от него солнце своими могучими ветвями. Звон заставляет прислушаться, манит куда-то, отвлекает от такой чудесной охоты. Вздрагивает, судорожно всем телом, каждой забывшей движение мышцей. Просыпается сознание и возвращается из мягкого, липкого, сладкого, туманного забытья память. Память. Рычание крошит гранитные своды пещеры заставляя камень дрожать и не найдя выхода устремляется вслед за когтистой лапой вспарывающей раскаленную бронзу вмурованной в стены плиты. Разноцветные солнечные зайчики щекочут нос, она не к месту чихает проталкивая тело через рваную дыру с оплавившимися краями вперед, к свету, к жизни. Тревожно поет осыпающееся цветным дождем стекло и в кроваво-красном закатном луче хаотично танцуют пылинки. Завтра будет ветер…