В тебе есть мое неранимое счастье
Есть стеклышко розовых окон-очков,
И бледно-ванильное чувство ненастья,
И шелковый плен серебристых оков.
Но я- тонкий след седовласого моря
И влажный песок с чьим-то робким следом.
Я есть синих птиц первозданная воля,
Ведь я - тонкий серп, что плывет над мостом.
Мы- алый шар, что танцует на небе,
Музыки громкой тяжелая нить,
Если бы дни мои не были серы,
Было бы легче свободу забыть.
Мы бы гуляли в лазурных равнинах,
Пили бы сон и курили закат.
Эх, почему же в покоях у джинов
Нет таких чар, чтоб вернуться назад?
Ну почему, истребив свою душу,
Гибнуть должна я средь тесных домов?
Чей же закон я незримый нарушу,
Чашу разбив средь бетонных углов?
Знаю – мне мир охладевший не нужен,
Холод молчанья и холод манер.
Бледным дыханьем зимы был остужен
Хрупкий мирок нескончаемых вер.
Нет, ну конечно, я только мечтаю –
Дышать не дает мне коробка из стен.
Встревоженным криком последней из чаек
Мой пульс разобьет перекрытия вен.
Давай не уйдем, а останемся вместе.
Сжимая в руках напечатанный бред,
Сидеть на скамейке, среди шума и песен
Надеясь, что счастья другого и нет.
Небесные цепи качают нас лихо,
Мы – дети зимы и наследники гор.
И лишь серебристый цветок нам на лихо
Поднимет бутон, словно тихий укор.
Я молча допью эту сказку печали,
Сокрыв прежний мир между снежных шелков,
Мы чью-то надежду так рьяно искали,
Что сами попали в ловушку из снов.
Не будем прощаться, а просто растаем,
Как звук в тишине одиноких небес,
Мы собственной сказки конец опечалим,
Одев черных вдов в белокурых невест.
Кончается песня, листок опадает,
Его желтый бок сквозь туман проскользнет.
Мой сумрачный друг обо мне не узнает,
И сердце мое в сотый раз разобьет.
Мы с ним нереальны, но с тем же жестоки,
И выключив свет, я покину свой дом.
Скрывая в тиши свою ложь и пороки,
Мы чертову жизнь разрываем на сон.