До Возрожденья задолго
Вышла с Джоконду личиком...
Да не вода, а патока
В венах доисторических.
И, подчиняясь инстинкту,
И, доверяя природе,
Шкуры звериные скинув,
Тяжкими мучалась родами.
Вот вам ребенок-птица.
(Я и сама не верю!)
Ах, ты природа-шутница,
Чтоб тебя в пух и перья!
Людям бы чудом расстрогаться,
Только мамаши их древние
Деток учили в строгости
Зависти, злобе и ревности.
Мозг - с кулачок. До зла ли им?
Им бы желудки наполнить.
Что им ученья да знания,
Что им законы природы?
Что им закон притяженья?
Плечи подняв, лепетали:
"В небе парит, блаженный,
Ну его, пусть летает!"
Годы текут, как реченька.
Годы - они, что облачко,
Может, и жил бы вечно так,
Так и парил сокольчиком.
Может, и жил бы вечно так,
Только дикарь седовласый
Хрипло изрек: "Человече!
Чем же ты лучше нас - то?"
За вожаком идущее,
Племя, впадая в экстаз,
Выло все пуще и пуще:
"Чем же ты лучше нас?
От! Разлетался, видишь ли!
Ну-ка, ощиплем перья,
Дружно подрежем крылышки,
Как запоет теперь он?"
Голые, мрачные, жалкие,
Гости мои из прошлого,
Били камнями и палками,
Выгнали, в общем, прочь его.
Много веков скитаясь,
И отовсюду гонимый,
Он побывал в Шанхае,
Риме, Москве и Афинах.
В лету истории канул уж
Трехмиллионный день его,
Только один, неприкаянный,
Бродит он привидением.
Ноша бессмертия - веская,
Тем тяжелей ее нести,
Под паранджой турецкою
Мой ненаглядный травести.
Ходит, роняя перья,
Крылья под платьем комкая...
Стали ли мы добрее,
Тех дикарей потомки?!