Наливаю спирт на дно стакана,
разбавляю тоником Kinley
и смотрю, как пузыри кудряво
вылезают изо всех щелей.
И откуда щели могут взяться
в смеси Coca Cola Company
с шилом девяносто шестой пробы? -
дядя Вова, умный, разъясни.
Дядя Вова крякнул и надулся,
почесал затылок, хмуря лоб,
и, в кулак покашляв, начал с чувством
свой немногословный монолог:
- Дык братки, сестренки, елы-палы,
значит так, едрена эта вот,
если шила влить на пол стакана,
с этого мозгу не прошибет.
- Дядя Вова, ты давай короче,
нечего трепаться, люди ждут,
мы тебя спросили, между прочим,
не о том, что пьет в степи верблюд.
Мы тебя спросили о насущном,
ты ответь, откуда пузыри
в этой белой гадости берутся,
отвечай сейчас же, не дури.
Дядя Вова, отхлебнув глоточек,
смеси спирта с тоником Kinley,
отвечал, достав из брюк платочек,
что давно не видел дочерей.
Дядя Вова, ты совсем заврался,
у тебя не дочери, а дочь,
и, вообще, пора бы спать ложиться,
на часах - полпервого - уж ночь.
- Да, ребята,- всхлипнул дядя Вова, -
вы простите, я такой дурак,
я боюсь, что мне приснится ночью,
что со мной целуется хомяк.
- Дядя Вова, ты кретин последний,
хватит ныть, ложись скорее спать.
Вот, что может сделать с человеком
тоник Kinley с шилом, вашу мать.
Мораль сей басни такова -
не делай мухи из слона.