Вдруг из тучи пыли и песка выскочили монгольские малорослые лошади с дикими наездниками и пустились за нами вскачь. Я ухватила Карима за узду и потянула на себя, приказывая верблюду остановиться. Достала из-за подушек маленький серебряный кинжал и скинула с головы покрывало.
-Я умру вместе со всеми.
Понуждая верблюда повернуть навстречу врагам, сжала в руке кинжал. Карим замедляя шаг, прокричал гортанным голосом.
Он приказал стаду остановиться, нас нагоняла конница врага. Лейла тяжело дыша, бежала рядом. К Кариму подбежал молодой верблюд, который всегда проявлял неповиновение и считал, что Кариму пора на покой. Карим страшно оскалил зубы и впился Чбуру в холку, я увидела, как из верблюда потекла кровь.
Нас нагоняли. Карим отпустил Чбура, в какие-то доли секунды между ними произошел разговор. Карим приказал Чбуру с молодыми верблюдами встать между нами и конницей. Лейла пихнула меня мордой, я отлетела внутрь балдахина выронив из рук кинжал.
Мы снова неслись по пустыне навстречу солнцу. Отделившееся стадо молодых верблюдов повернуло навстречу монголам и смешало ряды конницы. Обливаясь кровью верблюды падали сраженные клинками монголов, а их торбы набитые золотом и шелками рассыпались под ноги лошадям. Конники останавливали лошадей и бросались на землю, набивая карманы халатов браслетами и монетами. Рулоны тончайшей материи развевались на ветру и обматывались вокруг ног злобно грызущихся лошадей.
От бешеной скачки я завалилась между горбами под настил, ларчик свалился мне на голову, я перестала видеть и слышать и обрадовалась, что умерла и Аллах возьмет меня вместе со всеми к себе на небо.
Очнувшись, столкнула с ног тяжелый ларец и подняла голову. Скачка кончилась. Карим стоял, его бока ходили ходуном. Обычно он долго приходит в себя от быстрого бега. Что-то липкое размазалось по щеке. Наверно это Карим или Лейла облизывали меня после угощения.
Провела ладошкой и отшатнулась - это была моя кровь. Никогда не видела так близко человеческую кровь, но теперь я не должна бояться крови. Нам надо вернуться и прогнать подлых монголов. Где мой кинжал? Нигде нет, никуда не завалился. Куда он мог исчезнуть? Я точно помню, что он был в моей руке.
Выглянула из балдахина. Поредевшее стадо стояло, сгрудившись около вожака. Все верблюды понуро жевали, опустив головы.
-Мы потеряли в битве многих товарищей и не знаем, куда теперь идти. Мы не привыкли к вольной жизни. Тяжеленные торбы давят бока и натирают страшные мозоли на горбах.
В ту последнюю ночь перед нападением монголов Карим не дал погонщикам снять поклажу со всего стада. Никто не мог подойти к взбесившимся верблюдам.
-И вот теперь до конца наших дней мы будем таскать на себе эти вьюки, - так говорили верблюды, а Карим делал вид, что оглох и не слышит ропота в стаде.
Солнце стояло над горизонтом, огромное и печальное. Я села на подставочку и ухватила за поводья. Карим послушно кивнул головой и всхрапнул. Караван по привычке вытянулся цепочкой.
Мы шли за солнцем. Дрожащая пелена колыхалась над пустыней. Кажется, всё в мире остановилось. На земле осталась одна я.
-Ты сам знаешь куда идти, мой старый друг. Мне надо вернуться в лагерь.
Тоска змеёй вползла в мое сердце, и оно оцепенело от предчувствия беды. Не знаю, что нас там ждет, но идти мне больше некуда.
Пустыня не успела скрыть место битвы верблюдов с монголами. На песке лежали - кони, люди и верблюды. Многие товарищи Чбура полегли, спасая меня. Сам Чбур израненный, но не побежденный, вернулся с оставшимися верблюдами к Кариму. Теперь он шел последним, замыкая караван. Обойдя страшное место, Карим прибавил шагу. Вместе с Лейлой они помчались по пустыне. Чбур занял место вожака, теперь караван шел за Чбуром. Он спешил, но раненые верблюды не могли бежать, Чбур скомандовал, и несколько молодых верблюдов кинулось догонять Карима.
Что-то клубилось впереди. Неужели опять конница? Нет, это дым. Потянув носом, я склонилась с Карима и чуть не свалилась с высоты на песок. Рвота выплеснулась из меня и вывернула до самых кишок.
Пахло жаренным, я точно знала, это запах горевших человеческих тел.
-Ты должна быть смелой. Ты дочь шейха и не должна ничего бояться, - говорил отец, держа меня на коленях. Все знали, что отец хотел сына, а родилась девочка. Шейху был нужен наследник, но почему-то Аллах не хотел давать родителям детей, кроме меня. Я хотела быть сыном, но я была девочкой и доставляла кучу хлопот всем во дворце.
Замотала платком голову и лицо, заткнула полы платья в шальвары, остановила Карима. Он послушно встал и опустился на песок. Цепляясь за упряжь, слезла с верблюда и приказала Кариму лежать. Не то он скоро упадет. Не надо моему другу смотреть на смерть, я сама не знаю, что там в лагере. Стараясь не вдыхать страшный дым, пошла к лагерю. Белоснежная Лейла не послушалась приказа и поплелась следом за мной.
По обгоревшей черной земле шла маленькая девочка, закутанная в белое покрывало и белая верблюдица.
-Этого не может быть, - подумал воин и в сотый раз попытался сбросить с себя кучу тел и встать, но видение исчезло в черном дыме.
Белые шатры исчезли, на земле лежали покореженные остовы шатров. Скрутившиеся от жара тонкие покрывала из самой лучшей шерсти тлели, закрывали большую кучу. Из-под них валил дым, это он стлался по земле, не давая дышать. На земле лежали воины отца, стрелы торчали из их тел. У всех было перерезано горло. Я искала отца и мать, но их нигде не было. Лейла переворачивала лежащих вниз лицом людей. Её белоснежная морда была в крови, она фыркала и закатывала голубые глаза. Я увидела всех воинов, они бились почти мертвые, стрелы и раны сплошь покрывали их тела. Но на земле лежали только воины. Где мои отец и мать? Где все тётушки, где Сулима?
Подул знойный ветер. Мертвая пустыня раскинулась до самого горизонта. Туда где садилось солнце, остался мой дом. Не в силах сдержать слезы, я упала на колени и заплакала. Впервые в жизни.
Он уже видел отца и мать. Они ждали его. Только протяни руку. Исмаил сделал последний вздох и услышал плач. Кто может плакать? Орда убила всех. Но тоненький голосок оплакивал ушедших и просил Аллаха принять их души.
И еще - голосок звал его - Исмаила.
-Это Лейла! Она жива и плачет над убитыми. Одна на пепелище.
Монголы убили всех. Тела воинов остались в лагере. Шейх сражался как лев и был убит в неравном бою. Монголы привязали тело шейха к хвосту лошади и пустили коня вскачь. Тяжелая ноша выдирала из коня хвост. Несчастное животное тащило по пустыне разбитое тело. Только смерть могла избавить коня от муки. Витой волосяной аркан невозможно разорвать даже двум лошадям.
Монголы стремились обойти Исмаила и захватить женщин живыми. Жена шейха Амина видела, как мертвое тело мужа привязали к коню. Тогда она убила себя серебряным кинжалом.
Надо скинуть навалившихся монголов и увести девочку от этого места смерти. Исмаил не видел ничего, он задыхался от вони монголов вцепившихся в него мертвой хваткой. Монголы не вынули из него свои ножи, когда всей ордой свалили его. Убили всех - великого шейха, его воинов, но никак не могли убить черного великана. Он остался один, защищая женщин шейха.
Но спасти их, значит обречь на страшную и мучительную смерть. Видя к чему идет битва, Сулима кричала:
-Исмаил, убей меня. Я твоя толстая курица и я не могу убить себя.
Она стояла протягивая к нему руки и молила о смерти. Надо повернуться к ней и метнуть кинжал в самое сердце, но для великого воина было невозможно убить её. Она ругала его самыми страшными словами и обещала напустить на него всех змей пустыни. Исмаил молил Бога спасти её, и Аллах услышал его. Сулима, вскрикнула и замолкла, Исмаил оглянулся. Орда не жалела стрел, Сулима лежала вниз лицом, из нее торчала стрела. Остальные женщины были мертвы.
Тогда монголы окружили его и стали падать вокруг него убитые в спину своими же товарищами. Следующие падали на убитых и тоже получали удар в спину. Они сделали курган, похоронив его под телами сотни монголов. Исмаил остался в кургане, погребенный заживо. Но они не победили его. Никто не мог сразить черного Исмаила.
Куча, покрытая покрывалами, и смердящая дымом вдруг зашевелилась. Вскочив на ноги, я выдернула из лежащего рядом тела воина кинжал и спряталась за Лейлу. Верблюдица вскрикнула. Ей негде было спрятаться, она позвала Карима.
Через минуту стадо верблюдов окружило лагерь - то, что от него осталось. Карим подошел к куче и зубами потянул покрывало. Открывшееся под покрывалами, не приснится в страшном кошмаре. Это была куча из человеческих тел. Все тела лежали вниз лицом. Все были убиты в спину. С одной стороны куча тлела и смердела, дым несло в пустыню.
Схватившись за ногу Лейлы и выглядывая из-под её пуза, я видела, как верблюды зубами тянут убитых монголов из кучи.
-Что происходит? Зачем Кариму мертвые враги?
Ничего не понимая, но веря мудрому вожаку мы продолжали стоять и ждать. Потом Лейла легла, я взобралась между её горбов, она встала и я увидела верх кучи. Вдруг лежащее на самом верху тело поднялось и покатилось вниз к ногам верблюдов. Я схватилась за шерсть верблюдицы, она вскрикнула, и в ответ из кучи послышалось рычание.
-Кто там под этой кучей смердящих тел? Зверь? Он жрёт мертвецов и может кинуться на верблюдов.
Но мудрый Карим с верблюдами ускорили работу. Они разобрали кучу наполовину. Я подняла глаза и увидела черную руку, торчащую из кучи.
Это была рука Исмаила, она живая, и она спихивает навалившегося сверху монгола.
-Лейла, ложись, ложись, - заторопила я верблюдицу. Она неуклюже шлепнулась на колени, я скатилась на землю. Цепляясь за халаты мертвых монголов, поползла наверх кучи. Ноги проваливались между рук и ног, но я упорно поднималась к руке Исмаила. Добравшись до верха, я поймала мятущуюся руку и прижалась к ней лицом.
Сердце ухнуло и перестало стучать в легкие, которые разрывались без воздуха. Это Лейла, это её маленькие ручки спасают его. Она залезла на курган, и тянет его, великана Исмаила из могилы.
-Исмаил, потерпи, мы скоро достанем тебя, - кричала сквозь слезы маленькая княжна.
Терпеть больше не было сил, Исмаил закрыл глаза. Мгла закрыла солнце.
Верблюды пробили коридор, Чбур оттащил последнего монгола и к ногам Карима упал черный Исмаил. Я слезла с кучи, верблюды стояли около Исмаила и тяжело дышали. Надо вытащить великана. И снова мудрый Карим все сделал как надо. Вдвоем с Чбуром они ухватили Исмаила за ремни и потянули из кучи. Его тело было сплошь в ранах. Несколько ножей торчало из Исмаила, кровь струилась из ран. Отец говорил:
-Если кровь бежит по жилам, значит, ты еще живешь.
Значит, Исмаил жив. Карим приказал молодому верблюду лечь и принять Исмаила, но Чбур оскалил зубы и верблюд отскочил в сторону. Чбур сам лег на землю, верблюды схватили Исмаила за ремни и затянули на Чбура. Великан был без сознания и мог свалиться с верблюда. Связав его ноги веревкой, я пролезла под пузом Чбура, держа конец веревки, и привязала его к рукам Исмаила. Чтобы веревка не свалилась, Лейла потянула зубами за один конец, Карим за другой.
Карим лег на песок и тяжело поднялся, тяжелый балдахин третьи сутки был на верблюде. Лейла закинула меня на верблюда. Снова как обезьяна я проползла на шее Карима, у него прибавилось сил, и мы помчались по пустыне.
Солнце село за горизонт. Там далеко, куда оно ушло, остался мой дом. Конница ушла за солнцем. Следы тысяч лошадей вытоптали пустыню до горизонта. Там где монголы - там смерть. В последний раз оглянулась на разгромленный лагерь.
Я найду моих родителей, они живы. Их не было среди мертвых. Нужно спасти верного черного Исмаила. Только искусные врачи могут залечить страшные раны на теле великого воина.
Надо спешить.
ДЕД. Дворец халифа.
Пить. Только одно слово шепчут мои губы.