Полено лежало чуть похрапывая. Пила осторожно, в надежде разбудить, задела его. Ему снилась прекрасная птица, укрывшая его огрубевшие плечи крылом. От этого тепла на нем, как по волшебству, появились ветки и распустились листья, которые вдохновили пернатую на сказочную песню.
Увидев улыбку спящего, пила бешено завизжала прямо над его ухом. Взвыв от боли, полено отбросило зубастую и в мгновение ока оказалось у двери еще с детства ненавистной. Она захлопнулась, не успела пила глазом моргнуть.
Вот и полененок явился весь до виноватой рожицы забрызганный грязной лужей. Пила без всяких вопросов зажужжала, и, доведя до слёз коротыша, устало упала на кресло. Машинально пройдясь по пульту от жидкокристаллического черного квадрата, тупо уткнулась на импровизированную судейскую историю семейного скандала.
Когда закончилась вся процедура суда, пила подняла голову и увидела, что полененок превратился в неуклюжее долговязое полено. Оно легло на место так и не вернувшегося старшого и, пробурчав «заткнись» на еще и не взвизгнувшую пилу, закрылось от нее свежей для поленоменьшинств газетой.
Да и зубов у пилы оставалось – раз два и обчелся.
- Эх, - подумала она, засыпая, - есть еще у меня сила попилить, да поленышей, видно, от своего поленыча не дождусь…