Комета
В подвалах папского дворца
речам надменным вторят плиты –
законники-иезуиты
за ересь судят мудреца.
Сулят забвенье и суму.
Туманом догмата морочат.
Мученья адовы пророчат.
Грозят анафемой ему.
Без проволочек правит бал
монаший орден исступленный –
сам Галилей, изнеможенный,
в прах покаяния упал…
Все шло привычным чередом.
Вдруг в нише занавес раскрылся,
и Римский Папа появился
нежданно, тихо, как фантом.
К столу дубовому скользнул,
за коим, вытянувши выи,
сидели куклы восковые,
и слово веское шепнул.
«Святая» троица персон,
перекликаясь нарочито,
покачиваясь сановито,
гуськом неспешно вышла вон.
Отец католиков тотчас
над скорбным узником склонился,
поднять на ноги изловчился:
«Ну, что, старик, опять у нас?
Уж я тебя ли не просил
молчать о мироустроенье
и о планет коловращенье?
А ты наказы позабыл.
Я тоже ведь не лыком шит.
Во тьме мне истины блеснули
те, что иных бы ужаснули.
Но разум таинства хранит.
Вишь казуистов сколько тут?
Со всей Европы набежали –
найти крамолу и в скрижалях
синайских не сочтут за труд.
Распорядители костров.
Оберегатели Вселенной.
Сброд твердолобый и презренный.
Клан титулованных ослов.
Я сам, мой друг, у них в руках.
Уже давно хожу по краю –
не там тонзуру выбриваю,
псалмы пою не в тех портках.
Но полноте про этот скоп.
Ты воле Церкви «внял» и точка –
тебе на крыше этой ночью
я покажу свой телескоп.
Его недавно привезли
мне из Непала под секретом.
По счастью, вовремя – Комета
почти касается Земли!
И к слову, «гостью» видел я
во сне – на близком расстоянье.
В кольчуге был я – не в сутане.
Но, слава богу, без копья.
Паря в просторах высоты –
не скрою, в ужасе немалом –
вперясь в шеломное забрало –
заметь, забрало – из слюды –
я наблюдал ее полет.
В ней с сотню трубок наберется –
из них вода ручьями льется,
мгновенно превращаясь в лед.
В потоке солнечных лучей
играет красками Комета.
Как пыль за быстрою каретой,
шлейф мерзлый тянется за ней.
Она, как яблоко, кругла.
Там ярких окон галереи…
И – не поверишь, Галилео! –
внутри – народу без числа!»
2005