Немыслимой жары накал страстей небесных
безжалостно палил мирок наш слишком тесный.
Высматривая сверху жертву на закланье,
он пыткой выбивал из уст одно признанье:
«терпеть нет больше сил ». И парил паству пуще,
нашёптывал в ушко туда-сюда снующим,
где шорохи листвы июльскою порою
казались наяву озвученной жарою.
Под пеклом не снуют, не ищут - рыщут стаей,
и время для вражды и всяческих печалей
заполнено сплошным покорнейшим терпеньем,
терпением для всех до умопомраченья.
Умение терпеть – особая наука,
важнейшая из всех, в жару такая штука
отыщется сама у каждой божьей твари,
пока живую тварь не поминай как звали.
Какого чёрта ждать и мучиться без смысла,
судьбою подтверждать ведические мысли,
напрасно проживать, терпеть жару в июле,
бояться умереть, с утра глотать пилюли?
На собственной башке и слишком тонкой шкуре
испытывать вполне де – факто и де – юре
старение себя? В действительности, дважды
приходится в судьбе быть каждый миг отважным.
Создавший тварям рай, где строго тварь по паре
был очень одинок и в солнечном ударе
со строгостью, увы, не вышло, ну да бог с ней,
проклятый зной в душе любой жары несносней.
Вот тут-то и конец - попал как кур в ощип ты,
не слюбится - придёшь, по-детски беззащитный,
не стерпится - придёшь, утонешь в поцелуях,
«терпеть нет больше сил», - признаешься мне всуе.