Да ладно вам, никто не принуждал
Траву гореть и превращаться в нечто
Настолько безотрадное, что мне
Подумать страшно, что же в том огне
Обуглилось до черноты конечной,
Какого горя смертоносный шквал
Не вынесла иссохшая трава
И предпочла – не самовозгоранье,
Не самоочищение огнем,
Не преклоненье перед судным днем,
Но отрицанье всякого страданья,
В небытие медлительный провал.
Так медленно, так долго проникал –
Полиственно, поклеточно, до корня
Желанного забвения ожог.
И добрый дождь расплакаться не смог
Над черным безобразием покоя,
Узнав всесильной пустоты оскал.