Жезуино и Бабырыбы
1
Как-то раз два Пернатых Змея
Забавлялись игрой любовной
Над изменчивым океаном,
Возле славного города Лайя.
И рассыпались звездной икрою,
И пролились семенем лунным,
Над волнами, близ побережья.
И плодами игры любовной
Развелись в волнах бабырыбы,
Существа с золотым лоном,
С оловянною, лунной грудью,
На погибель мужчинам Лайи,
Белым мачо и мачо черным,
Ну и тем, кто так, посередке.
Плачут, плачут мулатки в Лайе,
Плачут пылкие негритянки,
И сеньоры белые плачут,
И в секс-шопы бегут сеньориты,
Горе, горе женщинам Лайи!
Лишь отступницам это в радость,
Лесбиянкам да феминисткам!
Но один колдовству не поддался,
Чресл могучих не опозорил,
В золотой капкан не попался,
Не замерз в оловянной постели,
Это был Жезуино славный,
Сам себе близнец двухъяйцовый!
Вечный факел прямогорящий!
Остальные мужчины Лайи
Все вошли в полосу прибоя
И стояли там дни и ночи
Обезлюбленные истуканы,
Золотые по пояс снизу,
Оловянные, стало быть, сверху.
И совсем никакие в серёдке.
Излюбили их бабырыбы!
2
Жезуино же днем и ночью
В дом из дома ходит по Лайе
Ходит с факелом страстногорящим,
Утешая несчастных женщин.
Карменсит и Лаур и прочих,
Лишь одних стороной обходит:
Феминисток и лесбиянок!
Велика и прекрасна Лайя!
Много в Лайе пылких мулаток,
Чьи подмышки подобны ложкам,
Полным терпкою на вкус любовью,
Изопьешь – только пуще жажда!
Много в Лайе других женщин,
В общем, в Лайе всего много!
Как бы не был силен Жезуино,
Все же сила не бесконечна,
Да и как вожделеть скажите,
Если ты один вожделеешь?
Ведь многажды желанна сеньора,
Коль другие ее желают,
Скверно, если любовь – повинность!
И пошел Жезуино к Коимбре,
К страстносмуглой колдунье-мулатке,
И сказал ей, косясь на ложе,
- Догорает моя лучина,
Вянет мой изможденный факел,
Не осветит он все подземелья,
Догораю и я, Коимбра!
Догораю, не поспевая,
Хоть пашу и поля и нивы,
Буреломы и косогоры
Засевая семенем мощным,
Только сила не беспредельна,
Увядает мой страстный стебель,
Семя вызреть не успевает!
Не насытить мне Лайю любовью.
3
И сказала ему Коимбра,
Гладконогая, пылкая ведьма,
Чей живот подобен прибою
На песках золотистых Лайи,
- Тот огонь, что горит меж бедер,
Днем и ночью меня сжигает,
Притуши же его, Жезуино!
Пусть потом он опять взыграет,
Все же, станет чуть-чуть прохладней!
Ведь мужи, что его тушили,
Все мужи благородной Лайи,
Не могли погасить то пламя,
Лишь слегка его жар сбивали,
А потом он опять разгорался!
Потрудись на моем поле,
Взбей его своим пылким плугом
И огонь от огня зажжется,
Страсть от страсти не вянет, а крепнет,
И взметнется твой ярый факел,
Лишь в сырые пещеры не суйся
К феминисткам и лесбиянкам!
Так возьми же меня, Жезуино,
Окуни свой погасший факел
В мой костер колдовской и жаркий,
А когда я слегка остыну,
Так и быть, подскажу тебе средство
Чтоб прогнать бабырыб холодных
Прочь от пляжей прекрасной Лайи!
А когда бабарыбы сгинут,
Я войду в океанские воды,
Отыщу всех мужей пропащих,
И прыщавых юнцов, и старцев,
Я прильну своим пламенным лоном
К их отравленным вялым чреслам
И расплавлю их плен оловянный!
Так спасем мы с тобою Лайю!
4
И вошел Жезуино в волны,
Ввысь вздымая горящий факел,
Миновав тех мужчин Лайанских,
Что погублены лунной страстью,
И прильнула к нему бабарыба,
Вглубь маня золотым лоном,
Леденя оловянной грудью.
Но расплавил герой лоно,
Сплющил мягкое олово груди,
И упала на дно бабарыба,
Металлическим мертвым слитком.
Так ходил он по грудь в прибое
Возле славного города Лайя,
И шипели в волнах бабырыбы,
Так была спасена Лайа!
Зрелым мужем вошел Жезуино
В ледяные любовные волны,
Древним старцем на берег вышел,
Заплатив непомерную цену
За спасенье города Лайи,
Белых мачо и мачо черных,
За сеньор, сеньорит и прочих!
И теперь вечерами сидит он
Пьет текилу и смотрит на море,
Смотрит выцветшими глазами
На прибой своей вечной славы,
Улыбаются сеньориты,
Благодарно кивают синьоры,
Лишь одни его не замечают –
Феминистки да лесбиянки.
Вот сказание о Жезуино.
Как попадают в легенду?
По-настоящему моего беспутного героя звали Георгием Ярлыкиным, и служил он в провинциальном гарнизоне в чине лейтенанта. Как говорится, был наш Георгий «военный, красивый, здоровенный». Стати у него, действительно были подходящие, матушка Екатерина непременно определила бы его в гвардию, а там – все может быть. Только вот времена нынче не те, служба не служба, а так, службишка, поэтому настоящим смыслом своей молодой жизни Георгий считал утешение лишенных любви женщин, в чем весьма и весьма преуспел.
Некоторые его сослуживцы, тоже красивые и здоровенные, плюнули на службу, ушли в запас и пробавлялись, кто как мог. Кто охранником устроился, а кто и в мужской стриптиз ударился. Неплохо, кстати, зарабатывали, те, кто в стриптиз. Только вот беда, бескорыстен был наш герой, бескорыстен и самоотвержен, за это его, наверное, женщины и любили.
Неважно, в чем ты герой, важно, что герой. Героя ни с кем не перепутаешь, есть в нем что-то особенное. Героическое, в общем. А если ты герой, то рано или поздно будешь призван на подвиг. Вот и Георгия, которого провинциальные дамочки прозвали за неиссякаемую любовную силу сначала «Жоржем», отчего бравого лейтенанта сильно колбасило, а потом Жезуино - призвали. Последнее имя ему понравилось, и он принял его. На службе, он, стало быть, Георгий, а по-жизни – Жезуино.
В общем, после феерического явления пернатых змеев в небе над фантастическим городом Лайя, тем самым, который находится далеко-далеко, не здесь, возрыдали страстные женщины колдовской страны и третий пернатый змей, самый прекрасный и мудрый доставил им в утешение нашего Георгия-Жезуино.
Любовным и прочим подвигам в нездешнем городе Лайя посвящена основная часть романа.
Прямо скажем, книга достаточно фривольна, но, тем не менее, это не порнороман, эта книга о силе плотской любви и победе ее над оловянно-золотым безлюбием.
Печален конец книги, печальна участь главного героя потерявшего молодость в борьбе с фантастическими существами – бабарыбами, высасывающими любовь из тел и душ человеческих.
В память о подвиге Жезуино осталась баллада, которой предваряется синопсис.
Вопрос об издании романа находится в полной компетенции издателей, потому что жанр его – все та же джем-фэнтэзи, то есть, это смешение жанров. От городской фэнтэзи, до фэнтэзи эротической.
В книге нет ни одного эльфа, гоблина, орка или тролля. К романам Толкиена она не имеет никакого отношения, скорее уж к романам Жоржи Амаду, который автору глубоко симпатичен.
Зато в книге есть пылкая ведьма Коимбра, множество положительных и очаровательных особ женского пола, а также некоторое количество отрицательных – феминисток и лесбиянок. Есть Мудрый пернатый змей имя которому Любовь, и есть страшные порождения безответственной забавы двух других змеев олицетворяющих похоть и жадность.
Роман может рассчитывать на широкого читателя, если, конечно, издательство рискнет издать такую вот штуку.
Спупендайк Омар