Стандартный лист формата А4.
1. Первая сторона листа
(шрифт Times New Roman, размер 12, текст в два столбца, распечатан на принтере)
Полоска света!.. Лязг железа стих...
И вновь - кромешный мрак и смертный холод.
Ещё один новорождённый стих
обогатил собой мусоропровод.
Там, в мусоре, средь разной требухи,
клочков газет, наклеек на консервах
пустые бесталанные стихи,
бесспорно, будут числиться в шедеврах.
Жаль одиноких «творческих» ночей,
не снятых баб, не выпитой текилы.
Но неспроста фанат я «спартачей» –
кровь пращуров-спартанцев греет жилы.
Те, древние, всех немощных детей
бросали в пропасть, забывая жалость.
Но детище – без плоти и костей -
мной так же в муках и в поту рожалось.
Вершитель виршей, я творил в ночи,
корпел, как папа Карло над поленом –
кривой чурбан достоин лишь печи.
Пусть так! Ничто не вечно в мире тленном.
Да, больно, но – так всё-таки честней,
чем, как глупец, живя самообманом,
марать бумагу до скончанья дней,
на деле оставаясь графоманом.
Остановив сознания поток,
я вижу – среди копоти и смрада
сквозь девять этажей летит листок,
парит кругами дантевского ада.
Тут стены дома тают, как мираж,
столетья мчатся вспять в лихом азарте.
И взгляду предстаёт иной пейзаж –
Пелопонесский берег в Древней Спарте.
…Растаял в пасти бездны детский плач,
и эхо замирает в смертном стоне,
а я – детоубийца и палач –
смотрю на опустевшие ладони.
Прости, сынок! Ты был так слаб и хил.
Суров закон, не зная исключений.
Я породил – и я ж тебя убил,
избавив тем от будущих мучений!
Раскаянье, как острая стрела,
пронзает грудь в колышущей тунике,
а надо мной сгустившаяся мгла
заходится в истошном детском крике.
Мечусь, как зверь! Но сына не вернуть.
Рву волосы, заламываю руки…
Я сам готов с обрыва сигануть,
Лишь бы не слышать больше эти звуки!
…Но, к счастью, всё случилось лишь во сне.
Я снова здесь, разбужен гулом лифта…
В руке – листок! На тыльной стороне –
двенадцать строк загадочного шрифта.
2. Оборотная сторона листа
(неизвестный шрифт, своеобразная вязь, идеальные пропорции и размеры символов заставляют предположить, что данный текст напечатан)
Твори, - пока порыв в тебе не умер, -
И не считай испорченных листов.
В кого бы вырос юный Шикльгрубер
Без критики его дурных холстов?
Кто ведает, скольким наполеонам
Досталось за невиннейший стишок,
И скольким неповинным миллионам
Пришлось платить за каждый тот смешок?
Ваяй, малюй, исписывай тетради,
Стирая кисть, тупя карандаши.
Рви струны! Рви! Но только – БОГА РАДИ –
Взалкавшей Света не пресыть души!