Привёл любимую я в дом –
Там жили в банках трупов части.
Я объяснил: «Я анатом:
Ищу, а где же орган счастья.
Мне нужен друг и компаньон
Для жизни в рамках парной схемы:
И для занятия спаньём,
И для добычи с кладбищ темы.»
«Любовь нужна, – сказала пассья, –
Но спать среди усопших – пас я.
Давай их тут кромсай ты днём,
А жить мы в мой поедем дом.»
Пришли мы к ней. Гляжу – мансарда
(Чтоб не сказать грубей – чердак),
Фэншуй пространства в стиле "спарта":
Железный шкаф, кувшин, гамак.
И странно, пол не деревянный:
Он изразцовый. И он крив:
Он скошен в угол словно в ванной,
Причём, в углу и вправду слив.
Ах да, и главная деталь:
Над чердаком-то вместо крыши
Видна космическая даль,
И с этой крыши что-то брызжет.
«Как ты живёшь тут, мать японца?»
«Я приучаюсь, – говорит, –
Питаться лишь лучами солнца.
Мне нужен царь и фаворит.
Царь нужен мне для головы,
А фаворит, стал быть, для тела,
И, как все бабы, всё, увы,
В одном флаконе я б хотела.
Но вот пришёл ты, милый мой!
Ты не взирай, что там погода –
Вдвоём не зябко и зимой;
Привыкнешь ты за два-три года.
Гамак двойной, надёжен гвоздь,
В шкафу же есть пустая полка…»
Короче, стали жить мы врозь,
И жили счастливо и долго.
Сходясь раз в год для белендряс,
Прожили так то ль сто, то ль двести,
И как-то то ли в сотый раз,
То ли в двухсотый были вместе.
Вдруг в запертую дверь балкона
(А был тринадцатый этаж)
В одежде типа балахона
В наш номер люкс вошёл мираж,
Лицом на мать похожий дюже, –
Но я, хоть враз смекнул, что он,
Точней ‘она’, по наши души,
Шутнул: «Вы спутали балкон.»
Сказала женщина хмурея:
«Сюда призвали днесь дела:
Я смерть и звать меня Мария;
Пришла взять то, что родила.»
На вид, совсем не пенсьонерка,
И никаких въобще мослов.
В грудях примерно третья мерка.
Ну словом, дама – нету слов!
Такие в ней собрались части,
Что ошалеть от коллажа!
Коса до пола – той же масти,
Что новый ствол от калаша.
Я первым бросил фразой дерзкой
В лицо похожее на мать:
«Что ж ты с такой большой задержкой
Свой старый вклад пришла снимать?»
«В своих делах вы оба – доки,
И я ждала, что ты и ты
Дадите прибыль мне в итоге,
Но оба были вы пусты…
Нет, не детьми! Сие предел
для прочих, не пошедших дале
копированья бренных тел,
А вы могли бы, но… не стали.
Ведь подошли вы оба вблизь,
Ты – к тайнам тьмы, ты – к тайнам света,
Но друг во друга не влились,
И не наполнили тэт тэта…»
Она всё более сердилась,
Косой гремя, что твой парад,
А на груди её светилась
Медаль за город Ленинград…