Хитроумность свою в экстремальных условиях сея,
Все плыву и плыву, от безбрежного моря косея.
Ах, родные мои, как давно не бродил по росе я!
Только море вокруг. Задолбала меня Одиссея.
Мне уже не нужны ни признанье, ни деньги, ни лавры,
И пускай для другого поют и играют литавры.
Мы с друзьями в походе уже загорели как мавры,
И приходят ко мне по ночам то кентавры, то минотавры.
Мы безумно устали слоняться от порта до порта.
Я не думал, что в мире морского простора до черта.
И в который уж раз я встречаю у правого борта
То ли женщину с рыбьим хвостом, то ли жертву аборта.
И уже Полифем узнает меня молча и сразу,
И уже не орет мне, что я негодяй и зараза.
Позабыв про обиды, наверно, дожив до маразма,
Тихо машет рукой. Помаши, помаши, одноглазый.
Нас ласкала царица какой-то там Касабланки.
После суток запоя у всех нас попадали планки.
Но слуга ее нам сообщил между делом по пьянке:
Мол, не стоит потеть, у нее на уме лесбиянки.
Мы не злились, и так на халяву побыли в загранке.
Но когда нам к отплытию громко ударили склянки,
Мы у этой царицы покрали все шапки-ушанки.
Ей они на фига? Это мы, понимаешь, как панки.
И какая-то ведьма меня завлекла, остолопа,
И поила нектаром в какой-то посадке укропа.
И хотя от колдуньи балдела почти вся Европа,
В этой женщине самое лучшее, кажется, …
Помню я, как однажды застряли мы все на Родосе,
И, слегка подработав рекламой товаров от Доси,
Мы как файлы зависли в немом и дурацком вопросе:
А какого вообще мы застряли на этом Родосе?
Мы открыли безумную прорву народов и наций.
С половиной из них между делом успели подраться.
Мы летучих голландцев увидели штук восемнадцать,
И уже надоело нам прятаться от папарацци.
И с какой только нам не пришлось повстречаться бедою.
Шашлыки из кентавров загнали за бочку с водою.
Лишь бы выжить, до дому добраться любою ценою.
Интересно, узнает ли кто-то меня с бородою?
2000