Мне кажется, стихотворение интересно приметами ушедшей эпохи. Возможно ли такое сейчас,
даже при плохих погодных условиях? Вряд ли. И дело не только в сервисе. Ведь сейчас раз в двадцать меньше летают. А тогда, даже без задержки рейсов, аэропорты кипели жизнью, как среднеазиатские базары. Бывал и там, и там...
АЭРОПОРТ
1
Не по велению Господню,
А по служебному листу,
Я оказался в преисподней,
В Сургутском аэропорту!
Стояла хлябь исхода марта,
Прорыв весны в Тюменский край.
Я понял «Бита твоя карта,
Садись, кунак, и загорай»
Мой завтрак был довольно скучный,
А тут, с кишками, пирожки,
Но с той же темой, неразлучный,
Народ брал приступом лотки.
Как будто бы, на поле сечи,
Слетелось стаей воронье…
Я постоял, послушал речи
О перспективах на жилье.
О том, что в Сочи плохо с сыром,
А в Арзамасе нет конфет,
А здесь, так слякотно и сыро,
И плохо действует буфет.
Я заскучал и забожился
Шестеркой в лапах пахана,
Всуе по маме обложился,
Щемящее захотел вина…
И снова очередь! Как гнуса
Людей. Ищу ее концы.
Здесь хлеб дают и соль, для вкуса,
И по пятнадцать - огурцы.
Да, не один я, эка штука,
Аж сто двадцатый, под расчет,
Стою, не рыпаясь, без звука,
Гадая, чет или нечет.
Так я расчел, что мне не хватит,
Я кончил школу молодцом.
Но все ж, как сладок и приятен,
Мне запах хлеба с огурцом.
Вот так, нанюхавшись до колик,
Я минул, с жалостью, буфет.
Мой путь лежал вдоль секций-стоек,
В альтернативный туалет.
2
В Сургутских аэро-клозетах,
В обоих, плата не при чем,
Срамного запаха вендетта,
Висит дамокловым мечом.
Но я пошел без респиратора
Туда, где риск и не уют,
А, в платном, - там кооператоры,
Там сдачу вытеркой сдают.
А здесь, хоть сложно и невнятпо,
И воздух - чистый аммиак,
Зато свободно, ненакладно,
Здесь очищаешься за так.
Но я оставлю описанье
Санмест, не в этом соль и сок,
В конце концов, лишь чуть желанья,,
Сходить культурно б, каждый смог.
От персонала не зависит
Привычек наших грубый тон,
И до цирюльни не возвысит,
Пусть, даже, и рублевый звон.
3
Итак, набив желудок…носом,
Вдохнув живительный состав,
Разбитый аэро - хаосом,
Плетусь искать гражданских прав.
Мои запросы не нахальны,
Просты и святы, и честны,
В любой формации лояльны,
Упасть, забыться, видеть сны.
На ста скамьях и на бетонном
Полу обоих этажей,
Столпотворенье Вавилона
Увидел я, без миражей.
Здесь шла серьезная работа, -
Кто рвался в видеосалон,
Кто с лавки спихивал кого-то.
Здесь властвовал не наш закон!
Один прилег на парапете,
Другого места не нашел.
Забылся. Захрапел, как йети,
Свалился, повредил мосол.
Другой, вахтовщик утомленный,
Должно, лишь утром, с вышки слез,
Спал на газете, расстеленной,
Да захотелось парню в лес.
Он встал, не видя пассажиров,
И помочился под скамью,
Он был такой убогий, сирый,
Как бы, у бездны на краю.
Его соседка захотела
Поднять скандал, на весь удел.
Остановили «Эко дело,
Благодари, что не присел»
Вообще, в том ажиотаже,
Отметить было мудрено,
Толь это шалость в сонном раже,
Толь это видео-кино.
Ведь круглосуточно, победно,
За металлической стеной,
Без сна, оправки, без обеда,
Царил Эрот и Мордобой.
Там Норрис Чак ногой бессменной
Крушил скелеты, словно воск,
А, Ниндзя, духом несравненным,
Живил-будил тускневший мозг.
Людей, то звали в накопитель,
То гнали, вновь, на рубежи,
Я думал «Сохрани, Спаситель,
Сейчас возьмутся за ножи»
К нам вышел сам начальник порта,
Он взял и эту высоту.
Он мягко рек «Езжайте в город,
Не создавайте суету.
И, нечего, и отколитесь,
Я вам не царь и не герой!»
Он чувствовал себя, как рыцарь,
Который поломал весь строй.
А сводка, все вещала лихо,
Переносились все срока,
Зал взбрыкивался, замирал и тихо,
Катилась времени река.
4
«Привет, земляк! Куда дорога?
На промыслы» Ответ один.
Но если, нефти столько много,
То где же, где же керосин?
Уходит в прорву кровь земная,
Судьбу потомков - на весы!
Но нет машин у нефтекрая
Для обработки полосы.
Бледнела мгла из водной пыли,
Плюс с минусом играли в винт,
Вторые сутки мимо плыли,
Какой еще покажут финт?
Но, сглаживая квадратуру круга,
«Ан» заурчали на плацу,
Навязанная небом, скука,
Как видно, двигалась к концу.
Вот наша аэро-темница,
Чуть, приоткрыла ворота.
Нам, с завистью, внимали лица
Других заложников порта.
Конец невольному плененью,
Взят заключительный аккорд.
Не по Господнему веленью,
До новых встреч, Аэропорт!
март,1990.