................................Сергею и Алине Пастернак
Спустившись робко каменной каймой
растрепанного вихрями залива,
ей притулиться на одной из стел.
Небрежно платья подобрав, она
разглядывает серую ракушку,
в неясной суматохе завитков,
должно быть, разобрать желая лик,
клубочек черт прелестной нереиды,
чтоб после в оном угадать себя.
Не тайна сходство нереид и нимф, –
по этой же причине и похожесть
искомая не удивит ее.
А он поет. Проросший чудом здесь
высокий кедр, решив себе основой,
иной, когда-то тоже хвойный, столб,
позднее посвященный в лепет нот
и в тайнопись, располагая к звуку,
чтоб звуком тем препроводить свой глас
(куда – неважно, лишь бы прочь, вовне), –
он, кажется, почти не замечает
возлюбленной, щербатую скалу
преодолевшей. Ловкий перебор
стальных волокон занимает мысли
его куда как больше, чем она.
И я, потомок Полидевка, струн
следя движенье, думаю о том, что
неумолимо время. Что совсем
недавно я в купели тех же рук
мог наблюдать не дорогого древа
изделье, – черепаший обод. Что
буквально пару тысяч лет тому
само раздумье о союзе Сафо
фиалкокудрой и Алкея я
за бред почел бы, а сегодня хруст
пера бужу слагать эпиталамы
во славу восхитительной четы.
Алкей поет. СапфО, оставив дар
волны на стеле, той же каменистой
тропой назад стремится и, сама
того не замечая, где подъем
становится чуть круче, ловит руку
невидимую.., впрочем, всех опор
надежней длань та, потому Алкей,
не прерывая тихого журчанья
своей же песни, терпеливо ждет
подругу... Тень любовно льнет к тропе,
и потухает день над Эолией.
"Ну здравствуй, Сафо. Что грустна ты так?"