Москва слезам не верит
А мне сегодня вспомнился Сальери
И мертвый Моцарт, и в Москве мороз,
И чей – то крик: - Москва слезам не верит,
И слезы льются. Не хватает слез.
На улицах стоит мороз трескучий,
Картавый мальчик плачет у крыльца,
Чернее сталинских усов нависли тучи
Над памятью погибшего отца.
Смешные слезы ничего не значат,
Когда у ночи пуля под рукой,
Метет метель, и только дети плачут,
Да где – только ивы стонут над рекой.
Все прочее всю ночь навзрыд смеется.
Смертельно бледный еле дышит снег.
И не от яда умирает Моцарт,
Любимца Бога убивает смех.
Старуха в полночь рассыпает просо.
Старуха в полночь сыплет просо звезд.
Семь бед – один ответ. И тут вопросы -
Быть иль не быть в живых? Вот в чем вопрос.
Не добрый кто – то бесится от жира,
Над умершими надсмехаясь, зло.
И Кирова убили и Якира,
А кто – то сам. Кому – то повезло.
Прощается с Москвою Маяковский.
Нет Маркиша и Мандельштама нет.
Стоит, как столб, на каждом перекрестке
Огромный обязательный портрет.
Не сквернословь, но что за польза в мате?
Терпи, казак, весна возьмет разгон.
Гробы сугробов разлетятся в марте
Слезам не верят здесь не только он.
Соратников своих, сбивавших с толку,
Придумавших на подступах зари,
Смешную поговорку – отговорку
Москва слезам не верит, хоть умри.
И умирали Куйбышев и Горький
И утром умирали и в ночи,
И в камере из камня и в каморке
И те, кто заболели, и врачи.
И полнятся и помнятся потери,
И все поют во славу культа гимн,
Когда сама Москва слезам не верит,
Какие города поверят им.
Не каждый город славен словно Киев,
Пусть тянутся к великим городам.
Есть города на свете и такие,
Как Магадан.
Метет метель, а годы мимо – мимо.
И стынет ссыльный, всех и вся кляня.
Он с болью вспоминает о любимой,
Он смотрит на агонию огня.
Амнистии приходят слишком поздно,
Не брезжит белый свет из под бровей.
Тайга – закон. Там Иоанном Грозным,
Учитель убивает сыновей.
Метель-метель. И стынет кровь под кожей
И дни бегут, как всадники в кино
И шапки на ворах горят и все же
В глазах у арестованных темно.
За светоча, за гения, за город,
Увешанный портретами вождя,
Расстрелян Тухачевский и Егоров
И душит зной и ждет земля дождей.
- Огонь, огонь, - во мгле кричат солдаты
И вспоминают крохотных ребят,
И гибнут на фронтах за то, что свято.
Грузин умрет за самого себя.
Бойцы на бой идут с любой блокады
И побеждают голод и мороз -
За Родину, за радость ранних радуг,
За белый стих талантливых берез.
У каждого из нас свои потери,
Но мир живет, он любит, он любим
И если вся Москва слезам не верит
Никто на свете не поверит им.
Земля кричит. Она молчать устала
Не мало звезд у неба утекло,
Когда зима уходит с пьедестала,
На улице становится тепло.
Пусть нам тепло не просто достается,
Не просто солнце вырвать из снегов.
Мы еженощно строим город Солнца,
Мы еженощно строим город снов.
И нет тебе ни Сталиных, не Берий
И небо голубее, чем Сезанн.
И с каждым днем Москва все меньше верит
И всем улыбкам нашим и слезам.
Земля обиду понесла во чреве.
Ей хочется тепла и потому,
Пусть чаще солнце тянется к деревьям,
Тогда они потянутся к нему.
Когда кричит упавший: - Помоги мне.
И ты его спасаешь, наконец,
Ты этим самым вновь штурмуешь Зимний
Большого равнодушия дворец.
И снова прозвучало снова -
в столице нашей и в глухом селе -
Звучит с небес божественное слово-
Торжественное слово о тепле.