Песенная звуковерсия (удалить пробел после 'ch'): https://www.ch italnya.ru/work/2124952/
Я увидел, домой возвращаясь не после попойки:
Ниц картина лежала в контейнере возле помойки –
Небольшая и с виду в дубовой добротнейшей раме.
Я решил посмотреть – не бросаться ж такими дарами.
И за край приподнял ё, и вижу: винтажная рама,
Но не живопись, а стоя фотопортрет ветерана.
В орденах и в будёновке он, при усах и при сабле.
(Чай, родня померла и купили жильё мизерабли.)
А лежал красный конник, пока я не поднял героя,
На журнале, что был порожденьем враждебного строя,
Ибо там на обложке была без одёжки девица.
(Иногда парадоксам судьбы можно только дивиться.)
Я решил, что мне в дому мне не надь большевицкая морда,
А вот раму возьму для свого одного натюрморта,
Ведь в такой милой рамочке мой гениальный «Подсолнух»
В худ-салоне немедленно купит какой-нибудь олух.
И уже я в уме возбуждённом представил картину:
В дом, харчей и вина закупив, заманю Катерину –
Пеньюар подарю, напою и наужиню плотно,
Задержу до утра, чтоб свои показать ей полотна...
Чуть не вынул уж дядьку из рамы, но странное чувство
Помешало немедля содеять мне это кощунство –
Я, пытаясь понять, огляделся и понял в чём дело,
Ведь всё, что шевелиться могло, то от любли взбалдело!
Рядом Тузик залез на Муму и вовсю ё мутузил;
На скамейке сплелась пара тел юных в гордиев узел,
А бутылки искавшая бабка, стрельнув краем ока,
Ностальгией своею меня напугала до ёка.
Я решил, что уж если вся живность вот так разогрета,
То, мож быть с наобложницей тоже – роман у портрета,
То есть их как-бы-души воркуют сейчас вот, наверно,
Где-то (судя по книжке Андреева) в безднах инферно.
Я-то сам и без "бабок" сниму, пусть не с первого раза,
Пусть не Кате- и не Форна-рину, но не дикобраза.
Ну а наш кавалер, тут бывя ведь и так уж без лошади –
Обесценится вовсе, лишённый ещё и жилплощади.
И мужскою рукой положив ветерана на место,
На то место, какое ему подставляла невеста,
И газетой накрыв, чтоб не тронули добрые люди,
Поспешил натюрморт свой дописывать я «Хрен на блюде».