Жертвам любви
Растения любезны с нами.
Не потому что можем мы их ранить,
Не потому что не умеют вдоль ручья лететь,
Они умеют жечь свои стремления
Уйти с родной земли до времени,
Когда взойдёт сынок.
Не любит кто растения
Не сможет естество стремления
Растений обрести в любви
Соратников своих.
У первых, бабочкой летит мечта:
Создать дочь-мотылька и с семенем лететь
Как можно дальше солнце заиметь
И с ним тепло корням.
Не движется само умение
Достойно выжить с наслаждением.
И семечко имеет крылышко одно.
Кипеть в семейных ссорах не дано,
Коль с ветром улетит.
А мы ругаем свив дочери такой,
Что убежит в покой своих страданий
И вяжет узелки на память,
Чем выжить ей, какой.
Не бойтесь, люди, упокой Земли
Не скоро нас вернёт к духовному наследию:
Парить в недвижимость житья растений,
Бугром, неровностью лежать в нетлении
Или любить побыть таким, как есть.
Есть естество достигнутых стремлений,
Их ублажить добавит счастья Гений,
И радостная сучка понеслась,
А с нею недовольства проявлять,
Собачья страсть.
Улыбаясь и дивясь невиданной красе
Приветы шлют друг другу,
К камню все, чтоб запахом пугать.
А ей, в веселии порхать с одним.
Другим не завидно,
Они, достоинств очередь любить,
и ненавидеть смех, чужой оскал,
Правдивость силы, нрав.
Растения разделят мир на равенства.
В любви кто, предстоит познать сожительство начал.
Кичливость оградить роднёю,
Вал построить зависти других.
Крикливый пал не корму, а любви.
Затрубят двое. Рог свой опустив,
Сам ангел прилетит.
Насадит зверю рог один,
И сталь звенит клинка.
Не выжил нам единорог, их схватка коротка.
И видим разветвлённые векам, два рога у быка.
Но и растения, не любят если привлекать
Для выживания любовь, и слать соратникам свои плоды,
То ядом изойдут любви пожечь врагов своих
И древовидность обретя, колючки выставить
Им зря конец такой любви.
Погибнет кто, на месте где лежит,
Не только муха зажужжит,
Но и проступит яд детей своих привлечь
Само собой, красивое иметь вживление
В остатки сбережения погибшего в любви.
Но новый не придёт отравы получить.
Сиди и жди ошибки отступления
От навыков пожить в растениях.
И глупо ликовать, не зная все прельщения,
Что выставят любви на час
Омелы представления
Или белладонны спас.
Микотерапия у грибов достойна восхищения.
У каждого растения, свой гриб.
Но почему-то, есть и ядовитый сдвиг
В любви лесов – грибов.
Причина та же, отделится сноб,
Чтоб ядом подготовить одночасье
И приводить злосчастье:
Царский гриб и мухомор,
Нам зеленуха, а Европе – мор.
Морская гладь и кит,
Хранитель древней шизы,
Побегать по земле, по жиже
И кротостью своей алкать
Чужую благодать.
Личинок извивания,
И брагу пить пахтания.
Нет холодов, старЕния
В чужой надлом.
Спаслись в воде от мщения.
Китов усы – прощения
За тяжести грехов.
История войны любви и обретения
Где хитростью, а где свержением
Своей же благодати, дел своих:
Были рабы, презренные скоты,
И знахари рабов любви.
Развили страсти для спасения,
Рабов им не хватило в мщения.
И каждый выживал, на что горазд.
Раздрай и спас одним и тем же.
Любовь сперва, потом зарежем.
Генетика слыла такой оскоминой набитой,
Что вывелась свинья из рода «ваххабит»а и раба.
Зажили лучше, стали есть врага.
Но и тогда морали не остыли.
И свойственное всем, просто забыли.
Ну не престижно было называть
Любовь свиньёй, и стали уповать
Простую движимость скота.
И кто свинью не ел, имел
Достойный вид и правила добра создал.
Короче жизнь была в свином овале,
И приспособятся едва ли, свои (же) гены есть.
Патетика простая, может лев в траву присесть,
Но той травы не есть. Ему нужна молва
Чужого естества, и если съели всех,
То давят страхом божьим у врага дитя,
Заведомо спасая живности. И тяжести налога
Отведут немного. И расплодятся снова им стада.
Из года в год одна и та же им мораль.
Но человек, седеющая тварь,
Умеет пренебречь итог,
И губит до конца свой долг
Перед божественным истцом.
Хранитель кто Земли потом,
Если оставит Зверь только себя?
Ничья трава останется начала повторить,
Божественные устремления сравнить
С былой молвой.
Качаются былинки на ветру.
И росы наблюдателю: к кресту*,
Тебя на том кресте распять
Кто человеком был, стал тать.
*- Видел на горе Янган-Тау из окна суховоздушной радоновой лечебницы, несколько раз. Кресты из росинок сверкали, перемещаясь хаотично при ветерке. Виден несколько мгновений только один крест, потом он же, по размерам и положению в пространстве, из другой точки. Другие росинки светятся хаотично, как звёздное небо. Крест возникает в воображении только от пяти росинок, одна в центре. Особенность для наблюдений – холодная погода, роса не испаряется долго и солнце яркое, высокое (Образ возник повторно, есть подобные стихи ещё).