Гибель Норна

 
Давным-давно, как увяли священные тополи,
Как рассыпались ивы, в полях почернела трава
Опустилась на Урмию вязкая мгла,
Светлый Ирий, сокрытый в безжизненном мраке
Норна рать одолеть до конца не смогла.

И тогда Норн всходил на высокую башню
И окидывал воинство взглядом надменным и страшным,
Становился огромною чёрною птицей
И над башней взмывал и парил к облакам огнелицый.

И летел он от этой чудовищной каменной башни,
Пролетая леса и далёкие южные пашни.
Облетая поля и высокие горы,
Находил в них глубокие смертью разящие норы.

И в те норы бездонные преданно он удалялся
И на самом их дне в своих думах нелёгких скрывался,
Говорил: “Я велик и могуч, и умён, и красив, и строен,
От чего же я так до сих пор не спокоен?
Мне ответь, ничего не тая, о венец светозарной лазури,
Почему я такой одинокий и пасмурно-хмурый?”

Отвечал, ничего не тая, тихий голос беспечной лазури:
“От того - говорит - ты такой одинокий и пасмурно-хмурый,
То, что тёмен ты, твои мысли безбожно темны,
И от этого здесь и сейчас твои дни сочтены”.

Опечалился Норн, осерчал, ведь была ему речь неприятна
И срываясь с колен, он взмывал и стремился обратно,
Собирал в одночасье несчётное тёмное войско
И сминал на пути своём всё одинаково жёстко.

И для битвы решающей съехались в поле две знати
От Ирийской и Навской бесчисленной вражеской рати.
Предлагали Ирийцы врагам в тот момент перемирие,
Разделение уз и навек утвердить двоемирие.

Но ничто не ответил им Норна нахальный посланник
Ни словечка не вымолвил хитрый и злобный изгнанник,
А вперёд от него выходил великан дикий волот,
Заносил над Ирийским посланником мраморный молот

И под тяжким ударом тем дол за версту содрогнулся,
Только всадник стоял, даже конь его не шелохнулся.
Ужаснулся тогда, ошалел, онемев, тёмный волот,
Заносить стал повторно свой сумрачный молот,

Но в решающий миг у чудовища дрогнули руки
Свыкшись с тем, что хозяин их принял последние муки,
И качнулся, и в траву упал обветшалую бренную,
Пошатнув тем окраины, тёмную землю раменную.

И в тот миг разъярённых две яростно рати сходились
И на том рубеже до победного воины бились.
Бились за жизнь одинокую тёмную бренную,
Бились за власть и за чёрную землю раменную.

А в то время Норн без разбора рубил всех и нёсся по полю,
Всякий, кто встретился с ним, также встретил нелёгкую долю.
Норн огромным копьём проносясь всех громил и таранил
И поэтому сотни убил, а десятки и тысячи ранил.

И вот вскоре копьё от земли он не смог поднимать –
Стала сила его в самый нужный момент покидать
И копьё всё в телах от себя он небрежно откинул
И в замен ему меч свой пылающий пепельный вынул

И врагов не касаясь взрывал тел их тягостных тучи
Разлетались враги, словно листья, гонимые ветром могучим.

И теснить стала тьма войско правое доброе светлое,
Но вдруг Норну стрела в грудь вонзилась, прям в место заветное,
И упал тёмный князь, поражённый стрелою возмездною
Прямо в жидкую грязь, на суровую почву безвестную.

И упав, устремил длань навстречу представшему взору,
Но дрогнула длань и удар тот пришёлся на дальнюю гору.
Раскололась гора, испустивши прощальный свой крик
И уж мёртв был Норн, приклонивший к земле изувеченный лик.

Сразу стихла война, обомлевши, застыли два войска,
Что же будет сейчас, но нигде не слыхать отголоска
- Кто же сделал это, кто его покарал, – раздались крики.
- Отзовись, покажись перед нами явись, светлый воин,
безмерно великий!

И рыцарь Линор выступал на огромном, как буря, коне.
Его белые кудри ручьями текли по широкой спине.
Был тяжёл шаг коня и гремел задыхаясь доспех,
Всадник медленно шёл, на глазах возрастая у всех.

Стал, как башня высок и достиг лучезарных небес.
И врагов перед ним расступился бесформенный лес.
Его плечи над воинством мощными скалами высились.
Полыхала броня, вниз по ней его волосы сыпались.

И ряды сокрушал он ударом безмерно могучим,
И въезжал на коне на огромные чёрные кучи
Мёртвых тел их, озираясь кругом и окрест.
Там и ныне стоит на кургане обрушенный крест.

Но не знает земля та и ныне благого покоя
Только дремлет и ждёт, ожидая грядущего боя
И порой над курганом слышны шум и страшные крики
И блуждают в ночи одинокие тусклые блики.