Семен Надсон
Беспокойной душевною жаждой томим,
Я беречь своих сил не умел,
Мне противен был будничный, мелкий удел,
Я не жил – я горел!
Целый мир порывался я мыслью обнять,
Целый мир порывался любить.
Даже ночь я боялся забвенью отдать,
Чтоб у жизни ее не отнять,
Чтоб две жизни в одну мне вместить.
И летели безумные, знойные дни
То за грудами книг, то в разгаре страстей
Под удары врагов и под клики друзей,
Как мгновенья мелькали они,
Для лобзаний я песню мою прерывал,
Для труда оставлял недопитый бокал,
И для душных оград городских
Покидал я затишьн родимых полей
И бросался в кипучее море скорбей,
И тревог, и сомнений людских!
И бессильная старость еще далека,
И еще не грозит мне могильной плитой...
Отчего же в моем сердце глухая тоска,
Отчего в моих думах мертвецкий застой,
Зной недуга в очах, безнадежность в груди?
Или жизнь я исцерпал до дна,-
И мне нечего ждать от нее впереди?
Где ж ты вождь и пророк..? О приди!
И стряхни эту тяжесть удушья и сна.
Дай мне живую муку принять,
Брось меня на страданье, на смерть, на позор,
Только б полною грудью дышать,
Только б вспыхнул отвагою взор!
Только б жизнь опять для меня
Распахнулись затворы темницы глухой
В даль и блеск лучезарного дня.
Надсон в 80- е годы 19 века был кумиром эпохи. Его лирика была у всех на устах.
Личность и судьба трагичны. Умер в 25 лет. Чувство смерти. Трагическая смерть выделила его из числа современников.
Надсон и Апухтин были властителями дум 80-х годов. Символисты начали с их отрицания .
Личность впала в панику, разрушалась. Новых богов не было.
Отсутствует новая версия мира, нет личности, - безоригинальная эпоха. Кризисное явление. Все! Поэзия исцерпала себя, превратившись в прозу.
Символисты, Блок провозгласили создание нового мира, искусства.
Все привели в новую систему, символически истолковав известное.
Штампы ситуаций. То, что все знают.
Концепция мира, предложенная Надсоном и Апухтиным, не есть новая концепция, это взятая на прокат в предыдущей литературе. Вся лирика на штампах строится, на известном, всем знакомом, повторяемом. Возникают параллели с Пушкиным, Лермонтовым.
Сам Надсон не может править жизнью, судьбой, он без помощи. Мессия нужен.
В этом стихотворении две большие части: прошлое и настоящее.
Движение из прошлого, которое является высоким, к настоящему, которое есть будни.
Образный сюжет как система событий.
Прошлое равно горению.
Прошлое движется к настоящему, которое равно прозябанию.
Настоящее не поэтично.
Чехов писал: Наше время кислое.
Ненавидим исподтишка...
Стихотворение строится на огромном количестве повторов, анафоры целых синтаксических конструкций, очень важно.
Эти повторы имеют двоякий смысл, указывают на близость к романсу, к музыке, дают повышенную эмоцию. Эмоция в энной степени.
Эмоция становится все более полной, нагнетается количеством, разрушает категорию меры, переливается через край. Мера чувств ведет к трагедии, разрушение меры рождает мелодраму.
Произведение искусства должно оставаться произведением искусства.
Слезы в жизни одно дело, другое дело слезы, ставшие предметом изображения.
Поэтические слезы должны пройти через эстетизацию. Это важный момент в искусстве.
Трагическое переживание не становится предметом эстетическим.
Слезы должны быть прекрасные, страшные слезы. Для Пикассо важно, когда художник обрушивает ярость.
Не наступает в произведении Надсона игры слова, метафоры.
В слове голая эмоция.
...Столь ранний уход поэта... Возможно, подсказку можно найти в его стихах?
НАД СВЕЖЕЙ МОГИЛОЙ
(Памяти Н. М. Д.)
Я вновь один - и вновь кругом
Все та же ночь и мрак унылый.
И я в раздумье роковом
Стою над свежею могилой:
Чего мне ждать, к чему мне жить,
К чему бороться и трудиться:
Мне больше некого любить,
Мне больше некому молиться!..
ПОСВЯЩАЕТСЯ ПАМЯТИ Н.М.Д-ОЙ
Не я пишу - рукой моею,
Как встарь, владеешь ты, любя,
И каждый лживый звук под нею
В могиле мучил бы тебя...
***
Осень, поздняя осень!.. Над хмурой землею
Неподвижно и низко висят облака;
Желтый лес отуманен свинцовою мглою,
В желтый берег без умолку бьется река...
В сердце - грустные думы и грустные звуки,
Жизнь, как цепь, как тяжелое бремя, гнетет.
Призрак смерти в тоскующих грезах встает,
И позорно упали бессильные руки...
***
Душа полна иных стремлений,-
Она любви и мира ждет,
Борьба и тайный яд сомнений
Ее терзает и гнетет.
Она напрасно молит света
С немой и жгучею тоской,
Глухая полночь без рассвета
Царит всесильно над землей.
Для сравнительного анализа наш учитель предложил нам два стихотворения:
Семен Надсон
***
И помню церковь я, залитую огнями,
И помню я тебя... Вся в блеске, вся в лучах,
Под яркою парчой, усыпанной цветами
Всех выше ты лежишь, безмолвная, над нами,-
А мы стоим вокруг в раздумье и слезах...
Хор смолк... и вновь гремит, и снова замолкает,
Как будто вал морской, прихлынув к берегам,
Опять в морскую даль со вздохом убегает,
Как будто кто-то нас незримо подымает
На крыльях трепетных к далеким небесам...
И чудно мне и больно... Я не знаю,
Что значит смерть... Я отдаюсь вполне
Напева тихого ласкающей волне.
И сладко плачу я, и сладко ей внимаю...
Но вот все кончено... Забили молотком
Последний гвоздь... Земли последняя лопата
Упала на тебя промерзнувшим комком –
И больше нет тебя,- м спишь ты мертвым сном
В стране, откуда нет ни вести, ни возврата.
1883.
Александр Блок
***
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Август 1905