Будет снег лежать на крышах
и на спинах у машин,
мы, его подсказку слыша,
снова глупость совершим
и забудем, как нас звали
в том бесснежном ноябре,
где слышны были едва ли
нота ми и нота ре –
он был до –
до нашей эры,
до очнувшихся стихов,
за задёрнутой портьерой
позади, и без страхов-
ки, без страха знак мы примем
в этой нежной тишине,
и своё поймаем имя
там –
в распахнутом окне…